— Может и была. Не знаю. Меня там не было, — резче, чем следовало, ответил Дима. Слава Улью, подошли к гостинице. — Я к себе, отосплюсь. Понадоблюсь, я в двадцать восьмом.
Анжелика хотела что–то ещё сказать, но не успела, слишком уж поразила резкая смена настроения, пусть внешне это почти не отразилось на лице парня, только глаза вдруг полыхнули и было в них столько тоски, что слова застряли в горле. А Медоед уже вошёл внутрь здания.
— И что это сейчас было..? — спросила саму себя девушка. Странный, загадочный и непонятный этот Медоед. И знает вещи, которые, по идее, никак знать не может. И он солгал, на грани, но солгал и недоговаривает ещё больше. Что же там за история такая? И как его побыстрее раскрутить на откровенность? Доверие, ответила себе Анжелика, тем более, «процесс пошёл». Надо, чтобы Медоед им доверял. Тогда и расскажет. Но это долго. А хочется сейчас, терпением Анжелика особо не отличалась. Значит, продолжу, вроде не замечает воздействия. Не переборщить только… со своим–то нетерпением…
В номере Шмеля, спустя двадцать минут.
— Он соврал, понимаешь? — Анжелика ходила взад–вперёд по комнате, а Шмель сидел на кровати и совсем не понимал, что так всполошило напарницу.
— Не понимаю, Энжи! История та в архивах давно. Да, наделало шуму среди яй… учёных, но это когда было–то?!
— Он, знает. Понимаешь? Может, там совсем всё по–другому было.
— Да какая разница? Быльём уже поросло, забыли все! Или ты выслужиться решила?
Анжелика встала, как вкопанная и сверкнула глазами на кваза.
— Выслужиться?! Ты за кого меня принимаешь?!
— Всё–всё! Успокойся! Да, глупость сморозил. Извини, — поднял ладони Шмель. — Я понять не могу, чего ты в этого Медоеда так вцепилась? Ну да, парень интересный, но не более того. Знает про Франта? Спасибо ему, порадовал. Кстати, весточку на счёт этого отправить надо не забыть.
— Вот ты и отправь.
— Я писать не умею, по отчётам ты у нас спец, — усмехнулся кваз. — И с темы не соскакивай.
— Ничего я не соскакиваю и не вцепилась в него. Вернее… блин… чувствую я, что с ним связано что–то… что–то… значительное. Вот и хочу разобраться.
— Даже в ущерб заданию?
— Да какое там задание, Шмель? Год уже, как одно и то же… а карт Приграничья, ведь, реально, почти нет. Так что за нарушение приказов нас не накажут.
— Это если мы вернёмся оттуда…
— Не начинай только…
— Это ошибка, ехать с ним.
— Шмель!
— У тебя предчувствие, у меня тоже предчувствие! И вот оно ничего хорошего не говорит!
— Всё, будет, в порядке. Я уверена.
Шмель громко вздохнул. Нет, эту девчонку не переубедить. Втемяшилось если, проще согласиться и решать проблемы по мере их поступления.
Вместо ответа кваз лишь махнул рукой.
Когда Медоед вернулся в свой номер, ему жутко хотелось разбить что–нибудь. И из–за чего? Этой Анжелике, каким–то образом, удалось «разворошить» всё то, что он старательно пытался спрятать подальше. И вот что сейчас? На душе снова кошки скребут, да так, что на стену лезть хочется.
Уселся на кровать, уронив лицо на ладони и некоторое время так просидел, успокаиваясь. Может, ну их нахрен? Собраться сейчас и уйти? И не узнать, почему не может ощущать Анжелику? Или дело в другом?
Выдохнув громко, потёр лицо и улёгся на кровать, закинув руку под голову. Решил снова заняться «расшифровкой» мысле–образов, это всегда помогало избавиться от хандры. Да и полезно, ко всему прочему, у Димы давно сложилось впечатление, что чем больше он этим занимается, тем гибче становится его сознание и пусть на каплю, но больше и глубже ощущаются все эти «картинки» эмпатией. И если так продолжится, возможно, получится понять и «непонятное»? А Медоед этого очень желал. И хотел повидаться с Близнецом, попробовать «пообщаться» уже на его языке. Но где искать скреббера? Он сам приходил всегда.
В дверь постучали. Медоед «выпал» из «созерцания» и встав с кровати, пошёл открывать. Эмпатия подсказала, Шмель. И с ним, наверняка, Анжелика. Посмотрел на часы, ого, глубокий вечер уже, а казалось, от силы, час прошёл.
Открыл. И правда, кваз с девушкой. Возник вдруг вопрос, они друзья или что–то большее между ними?