Из последней, третьей экспедиции ее участники не вернулись.
Случилось это почти две недели назад. За это время в черноту пытались ходить поисковые группы. Но ввиду почти полного отсутствия нормальных, жизнеспособных кластеров на пути предполагаемого следования экспедиции, где можно было бы передохнуть от губительного влияния мрака, спасатели раз за разом возвращались ни с чем. След экспедиции терялся в двух часах пути от последнего известного людям «островка нормальности» в черноте. И больше об ушедших во мрак исследователях ничего известно не было.
Кроме одного. По крайней мере, единственный из участников похода абсолютно точно все еще оставался жив. И ради него Комбат принял срочное решение привлечь и посвятить в детали секретной операции только-только заявившуюся в его царство Яну.
Впрочем, Комбата можно было понять. Девятнадцатилетний Руслан приходился ему сыном.
На том, что ее брат жив, настаивала сестра-близнец Руслана, Мирослава. Оба они - брат и сестра, были иммунными детьми Улья, и их связь позволяла чувствовать друг друга на расстоянии. Так, во всяком случае, утверждала Мирослава, и эти уверения - единственное, что оставалось у Комбата. А заодно - у родственников тех двух участников экспедиции, кто уходил и пропал в проклятой черноте вместе с сыном главы Архипелага.
Мирослава, которая была рождена в Улье и прожила в нем девятнадцать полных лет, чувствовала присутствие брата даже сквозь огромную толщу мертвых кластеров. И могла бы провести группу спасателей к нему, а заодно к двум его пропавшим товарищам, как по маяку.
Если бы обладала способностью ходить в темноте.
Все это Комбат четко и спокойно раскладывал перед Яной как по полкам. Он говорил о том, что случилось и том, что предстояло сделать новой гражданке его Архипелага так, словно это давным-давно было решено, и согласие девушки требовалось только формально. Яна, поджав ноги в его кресле, с непроницаемым лицом пригубливала великолепный кофе и вид сохраняла «лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». В действительности же она размышляла, тщательно и напряженно - о тех перспективах, которые ждали ее, если она бы все-таки отказалась от участия в планах Комбата. И тех вариантах, которые оставались ей при согласии...
... Ночь постепенно шла на спад. Черное небо бледнело и серело, уступая место зарождавшемуся рассвету. Становилось холоднее. Мирослава, которая лежала по другую сторону костра спиной к огню, шевельнулась в своем ультратонком и ультратеплом мешке. Хоть один несомненный плюс в их, на Янин взгляд, безнадежной экспедиции все-таки был - снаряжение. Комбат, понятное дело, не поскупился ради дочери, и неумелой, не наученной как следует пользоваться ни Даром, ни техникой его распространения альбиноски, которая ее сопровождала.
Хотя по мнению Яны, заботливый папа стал бы еще заботливее, если бы ради спасения одного ребенка не подвергал опасности другого. А высказал бы Мирославе всю правду о ее затее, и запер где-нибудь покрепче до тех пор, пока не одумается.
И тогда двум молодым женщинам не пришлось бы идти по тропе, которой часто ходили самые опасные в этом мире твари. А Яне вдобавок не пришлось давать согласие на введение в организм сыворотки «распространения Дара», которая несколькими годами ранее изувечила Вадима, и кто его знает, скольких еще добровольцев вместе с ним.
Правда, с тех пор сыворотка была доработана, а ее побочные эффекты для мужчин и женщин сильно отличались. Но толку с того, что теперь Яна могла «распространять Дар» хождения по черноте на других, все равно оказалось немного. Ввиду острой нехватки времени - так как тот кластер, где пропала экспедиция, мог перезагрузиться в любой момент - Яна получила только общие инструкции, без возможности хотя бы отчасти потренироваться в том, что ей предстояло. А ввиду отсутствия опыта, как ни тужилась, девушка не могла одновременно «покрывать» своим Даром больше одного человека. В особенности, длительное время.
Видимо, Комбат очень любил своего сына, и придавал тому большое значение, раз соглашался на подобного рода авантюру для дочери. Либо здесь крылось что-то еще. Впрочем, что именно - Яну не касалось. Ее делом было - идти за руку с Мирославой по проложенному прошлой экспедицией пути. И найти или не найти своих предшественников - но в любом случае привести обратно второго ребенка Комбата если не здоровой, то хотя бы просто живой...
- Не спишь?
В дороге дочь Комбата почти не разговаривала со своей спутницей. Во-первых, разговоры забирали у самой Яны дополнительные резервы сил, которые альбиноска и так тратила в огромном количестве для того, чтобы Мирослава могла идти рядом с ней сквозь антрацитово-черную реальность и не умирать. Во-вторых, преданная сестра пропавшего брата сама шла не просто так - она тоже готова была в любой момент прикрыть их обеих своим Даром маскировки на случай появления скреббера или кто знает какой еще опасности. В-третьих, Мирослава была чем-то подавлена, и дело тут было не только в пропавшем брате.
Все это Яна чувствовала подспудно, но сил на обдумывание и догадки не оставалось. Неумелое и очень продолжительное использование «распространения Дара» уже вовсю проявляло на ней свой побочный эффект. И, разглядывая и ощупывая себя во время коротких передышек в нечерных микро-кластерах, которые время от времени попадались на их пути, Яна все больше убеждалась, что если следовать здравому смыслу, ей ради спасения собственной жизни прямо теперь следовало поворачивать назад.
Очевидно, дочь Комбата тоже видела то, что творилось с ее спутницей и догадывалась, какие мысли бродили в ее голове. Это подвигло Мирославу снизойти до разговора - первого за прошедшие полтора дня.
- Не сплю, - выдала очевидное Яна, протирая покрытые мелкими белыми волосками истаявшие руки. Смешно, но когда-то она готова была на что угодно, лишь бы иметь хрупкое, изящное и чрезвычайно худое сложение. Уже в который раз ей пришлось убедиться, что «бойтесь своих желаний» - это было как раз про неё.
Побочный «женский» эффект действия сыворотки проявлялся про явственнее. Неумелой трансляцией Дара Яна уже сожгла почти все свои жировые запасы подчистую. И дальше, если верить осторожным предупреждениям деликатных медиков, приходила очередь для мышечной и костной тканей.
- Не сплю, - негромко повторила она. - Уже скоро рассветет, можно будет двигаться дальше. Это же последний известный «остров» на карте?
- Да, последний. Дальше до самого Заповедника - никаких «островов».
Дочь Комбата приподнялась и села, оборачивая к Яне лицо. Альбиноска в который раз залюбовалась тонкими чертами своей спутницы - по меркам любого, даже самого придирчивого ценителя красоты, Мирослава была обворожительно красива. Ее красота могла одновременно казаться то яркой, бьющей наотмашь, то роковой, позволявшей ее обладательнице сделать своим рабом любого мужчину, то ненавязчивой, представляя носившую ее девушку самим воплощением чистоты и невинности. Из того, что Яна успела узнать на уровне слухов - дочь главы Архипелага, среди нескольких развитых Даров имела способность «нимфы» и могла как угодно затуманивать разум, подчиняя своей воле - якобы только мужчин.
Однако, за те полтора дня, что они провели бок о бок, Яна стала серьезно подозревать, что не только.
- Послушай. Теперь, когда мы уже близко, ты должна еще кое-что узнать. На случай... на всякий случай.
Яна очнулась, стряхивая оцепенение. Прозрачные глаза нимфы смотрели прямо на нее и, очевидно, ментанту уровня Мирославы не стоило больших усилий, чтобы дурить любую голову даже через разделявший их огонь.
- Не надо... так... делать, - с усилием пробормотала Яна, с трудом удерживая концентрацию сознания независимой от попыток чужого вмешательства. - Просто... скажи, что ты хочешь. Я... тебе помогу. Если... у меня... получится.