Вы когда-нибудь видели, как у человека уши растут? Они обычно растут прислоненными вдоль головы с небольшими отклонениями, а у неё они росли поперёк. К лысой голове неумело прилеплены два уха.
Наши бабы как увидели, так всё! Эль-Маринель Ушастая и никак иначе.
Она уже свои умения тогда получила и могла стрелу с полусотни шагов топтуну в пасть послать, изнутри споровый мешок пробить и кусача в ножи взять. В ней как будто два человека сидят. Одна девчонка-подросток, за возраст даже не скажу, и суровый боец спецназа. Боец спецназа сейчас, наверное, куда-то ушёл или спал, а девочка-подросток раздула ноздри, засопела и галопом побежала в лес на ближайшем дереве топиться. Обматюкал наших девок за умение быть профессиональными гадюками и отправился за эльфийской лучницей.
Настя Лёня, которые рядом со мной постоянно крутились, отправились следом, немного поотстав. Я не рукопашник, и по лесам тут одному ходить очень опасно.
Догоняю. Это моя почётная обязанность — утешать. Если что-то не так, то ко мне бегут: «Добрая Милая Крёстная, у того срыв. Добрая Милая Крёстная, у человека капут с головой произошёл, ты тут старше всех. Добрая Милая Крёстная, это твой клиент». Почему мой? Всё, что с головой не так, это ко мне. Так все решили, только меня не спрашивали.
Догнал. Иду рядом. Сопит так, что заражённые со всего леспромхоза начнут сбираться. Идём рядом. Я молчу, мне в ответ сопят. Вот уж бабы, сиськи отрастили, а мозги забыли.
Так и спрашиваю:
— Ты вообще дура неуравновешенная или дочь великого леса?
Блин! Вот это взгляд! Если бы был в великом лесу, то из земли прямо сейчас корни вырвались и разорвали меня в клочья. Но нет, мы не в эльфийском лесу, мы у себя, на кластерах.
Идёт. Она за плечами свой бублик несёт, сопит. Бублик — это лук такой, татарский. Редко-редко в Тереме выпадает. Он, когда без тетивы, вот бублик бубликом, а когда тетиву натягивают, луком становится.
Она, когда его увидела, так сразу схватила: «Всё, я эльфийка, вот какой мне лук достался!» Решаю разговор продолжить:
— Эль-Маринель, вот чего ты надулась? Мы так до другого конца кластера дойдём, а там Настя Лёня умаются, мне ещё пожрать надо, а я голодный, да и Настя Лёня не кормлены.
— Правда, надо соглашаться, а то хуже придумают? — подняла на меня голову шмыгающая носом лучница.
— Да. Ты себя-то в зеркало видела?
— Меня в детстве за уши дразнили.
— Ну, блин, ты даешь! Уже пора привыкнуть! Ты думаешь быть эльфийкой, а получить кличку «Жопастая», или «Горбастая», или «Носастая»? Давай соглашайся на Ушастую, пока хуже не придумали. Девки у нас такие гадюки, они быстро сейчас тебе что-нибудь отрастят…
Это первый раз был. Я с ней ещё час разговаривал, потом она выплакиваться на дерево влезла, к ночи вернулась. Такие скандалы потом сто раз были. Нашим девкам обидеть Ушастую лучницу, как раз плюнуть. Вроде ничего такого не сказали, а обидно до жути, но не придерёшься.
Эль-Маринель Ушастую я нашёл на скамейке столовой, под навесом. Она оплетала стрелы красивым узором из тончайших полосок кожи.
— Привет, — поздоровался я. — Где бы это могло быть? — Я показал ей на стопку берестяных листков, исписанных старославянскими буквами.
Я эти бумажки отобрал у наших подростков, когда из них самолётики пытались делать. Разумеется, я уже спросил об этих вещах других следопытов, но они ничего не знали. Сами листы принёс один из мужиков, его на днях задрал крупный заражённый, и узнать источник не было возможным.
— Это в домике Бабы Яги. На столе лежат. Всё равно из них книжка не получается, одна глупость.
Похоже, эльфы, даже если они человеческой расы, лысые и лопоухие, получают некую энергетическую часть, которая заставляет лазать по самым отдалённым местам и искать себе на грациозную часть тела уйму приключений.
— А что там было написано? — осторожно поинтересовался я, не веря, что всё так просто.
— Ерунда всякая, я не понимаю. Думала книжку старинную сложить, а они не складываются, и глупые они.
— А как мне посмотреть?
— А, забирай. Они в берестяной коробке, которая с уткой.