– Что с нами теперь будет, Капкан?
– Да всё хорошо будет, Маша. Ты будешь в безопасности. Найдёшь, чем заняться. А мне надо встретить друга.
– Ты меня бросишь теперь, мы расстанемся?
– Да мы с тобой как-то не муж и жена, чтобы бросать друг друга. Да и о любви речи не шло.
Я посмотрел на неё. Сидит, напряжённая, нервная. Но смотрит прямо на меня.
– Да нет. Я не о том. Просто мы же тут никого не знаем, если ты уйдёшь, я совсем одна останусь, как мне быть?
– Не бойся. Будем мы с тобой видеться, а с людьми познакомишься. Я ведь тоже тут никого не знаю.
– Тебе легко говорить, ты вон какой сильный и умный.
Я сильный и умный? Да за мной косяков целый состав тянется, всех не перечесть. Мы подъехали к огромным металлическим воротам, ведущим в стаб. Створки распахнулись на механическом приводе людей не видно, и колонна начала втягиваться внутрь. Снова удивился. Мы заезжали не во двор крепости, а ехали по туннелю, сложенному из тех же фундаментных блоков перекрытых бетонным потолком. Слева и справа зияли проемы бойниц, из которых нежелательных гостей могли превратить в мясной фарш. Рукотворный грот тянулся метров на пятьдесят. Когда все машины зашли внутрь, наружные ворота закрылись, и только после этого открылись внутренние. Колонна двинулась дальше и встала внутри огороженного двора. Тут тоже квадратом стояли стены, но уже метров десять высотой. Если бы кто-то из врагов прорвался сюда, тут тоже не разгуляешься, защита на высоте.
Откуда-то выскочил Секира и махнул мне отъехать в сторону. Подогнал машину к указанному месту и заглушил двигатель. Мы с Машей вышли из машины и смотрели, как колонна проезжала в третьи ворота, оставив нас тут. Вскоре к нам подошли три человека в одинаковой камуфлированной одежде.
– Ну, что же. Давайте знакомиться.
– У нас там раненый в машине, подобрали часа три назад. В себя ещё не приходил, не знаем, иммунный или нет.
– Раненым займутся, а вы пока с нами. Вещи и оружие оставьте в машине, никто не тронет.
Он показал пальцем на старшего и сказал: «Бишоп, я Стэлс, это Рыба. Назовитесь».
Голос у него был неприятный. Как будто он нас уже презирал неизвестно за что.
– Капкан, это Мария.
– Кап-каан. Крещёный уже? Ну, тем проще. Девушка идёт с Рыбой, а ты с нами, составим ментат карту и снимем первичный опрос.
Нас с девушкой разделили и повели в разные стороны. Маша растерянно посмотрела на меня, я ободряюще улыбнулся ей и подмигнул. Меня провели в отдельную комнату, и начался допрос. Убивал ли я тут людей? Знаю ли я кого-нибудь из муров? Сотрудничал ли я с внешниками. Половина вопросов вызывала кучу своих. Спрашивал только Стэлс, Бишоп не проронил ни слова. Сидел на стуле и ни один мускул не дрогнул на его лице, никаких эмоций, как робот, он даже не двигался. Голос второго уже начал вызывать неприязнь. А он сам вызывал раздражение.
– Когда ты провалился в Улей?
– Три недели назад, если счёт дням не потерял.
– Где это случилось, и кто тебя крестил?
– Крёстный – Хряк. А провалился где-то возле пекла, на западе.
Стэлс аж подскочил. Кинулся к стене и сорвал с неё карту, расстелил её на столе.
– Оба-на! Ну-ка покажи, где он тебя нашёл и где находится его схрон.
– Я не буду этого делать. Он рекомендовал мне молчать.
– А мне похрен, что он тебе рекомендовал, показывай давай.
– А мне похрен, что тебе похрен, ничего показывать не буду.
Я начал сознательно нарываться на неприятности. Но этот тип начал вызывать у меня желание набить ему морду.
– Слышь ты, мясо. Щас внесу тебя в чёрный список, и вылетишь отсюда пинком под зад.
– Да вноси нахрен! А я пойду отсюда и на каждом стабе буду говорить, как меня ни за хрен собачий даже не пустили сюда и выкинули свежака за ворота.
– Ты ещё дойди сначала.
– Сюда дошёл и дальше дотопаю.
– Пи…ец тебе будет, показывай!
– Стэлс, уймись. Если ты закончил опрос, можешь быть свободен.
Подал голос Бишоп. Первая фраза, которую он произнёс. Тот сразу сдулся, но уйти просто так не мог.
– Если твой крёстный такой классный мужик, то хрена он тебя бросил в пекле, а сам тут ошивался?
– Он меня не бросал. Я сам потерялся, думал его тут найти. А вот ты меня бы бросил.
Тот покраснел как рак и напоследок кинул.
– Хреновый ты, наверно, крестник, если он от тебя бегает. Он сегодня в обед свалил из стаба.
– Стэлс, уймись и вали отсюда.
Я растерянно посмотрел на Бишопа. Как Хряк свалил? Млять. Да как же так?
– Ладно, начнём.
Бишоп подошёл ко мне и поводил руками над головой, две минуты и всё. Потом сел за стол и стал что-то чертить на листе бумаги.
– Не обращай внимания на Стэлса. У него пунктик к Хряку. Хотел воткнуться в его команду, да они его отфутболили. Вот и мечтает найти его схрон, впрочем, об этом многие мечтают. Да не в этом дело. Просто бесит его, что Хряк с ребятами достанут белый жемчуг, а он нет.
– Белый жемчуг? Это что?
– Хряк тебе не рассказывал? Странно.
Бишоп удивился, но лицо так и осталось неподвижной резиновой маской.
– Существуют такие твари, Капкан, за упоминание которых можно поймать пулю. Никто не упоминает их вслух, чтобы беду не накликать. Называются Скребберы. Если простая Элита может бывалых мужиков до заиканья и пачканья штанов довести, то можешь представить, как всех пугает одно упоминание Скреббера, что за это могут в самом простом случае морду набить.
– А тебя нет?
– А мне по барабану. Из стаба я практически не выбираюсь, шансов встретить – ноль. Так вот, твари это редкие и страшные до жути. Встречаются не часто, и фоток нет, по причине отсутствия выживших, которые их сфотографировали. Бывают, по слухам, самые разные, и никто тебе их не опишет, это не один вид, а все разные. Но иногда, очень редко, единиц из них убивают. И достают белый жемчуг. Сила у этой штуки такая, опять-таки, по слухам, что если белую жемчужину съест не иммунный, то он приобретёт иммунитет. Она сразу дарит съевшему новый сильный и полезный дар. И достоверно известно, что если белый жемчуг проглотит Кваз, то он снова станет обычным человеком.
Так вот что ищет Хряк с командой в пекле. Только из-за этого они там ошиваются.
– Если у кого и есть шанс завалить Скреббера, то это у команды Хряка. Вот Стэлс и бесится, у него нет шансов получить жемчужину.
– Так ведь он по виду нормальный?
– Да не совсем. Ты просто не увидел. Глаза у него изменились, за очками не видно дури бешенной, как у обычного Кваза, и то, что делает мужчину мужчиной. Вместо яиц у него сантиметровый отросток для испускания струйки. С женщинами у него может быть только любовь платоническая, о физической…сам понимаешь, может только мечтать. Ладно, не о том речь. Ты как по деньгам, есть что, или голый?
Достал свои коробки и протянул ему. В первой было около тридцати горошин, переложенных ватой, во второй спораны, я их не считал. Бишоп открыл и присвистнул.
– Богатые нынче свежаки пошли. А это что? Ты чё, мыл их что ли?
Он тыкал пальцем в несколько споранов, которые стали из зеленоватых грязно-серыми. Вспомнил рубера, который убил моих друзей. Точно мыл.
– Да, достал их из рубера дохлого, а он уже пять дней валялся, вот и промыл.
– Можешь выкинуть все, которые мыл. Больше никогда так не делай, пропадают со временем. Просто платком вытер и всё. Гороху не страшно, а спораны портятся.
– Да побрезговал как-то. Слушай, Бишоп, я цен не знаю, это много или мало?
– Если жить будешь скромно, на пару тройку месяцев тебе за глаза хватит, я же твоих вкусов и запросов не знаю. Горохом лишний раз не свети. Хоть у нас и правильный стаб, и закон мы чётко держим, но придурков везде хватает. Ты девушку на себя закреплять будешь или в стаб отдаёшь?