— Тяжёлого оружия нет?
— Не видел. Если есть, то только внутри, наружу не вытаскивают.
Бородин некоторое время молчал, потом вызвал солдата и приказал:
— Увести.
Тот подхватил пленного под руки, но я всё же успел ткнуть его концом трости в стопу, так, что даже сквозь ботинок, послышался треск ломающихся костей. Тот заскулил и едва не упал. Командир бросил на меня укоризненный взгляд, но я лишь улыбнулся в ответ.
— Зато не убежит, — прокомментировал я свои действия, глядя, как покалеченный пленник прыгает на одной ноге, подгоняемый конвоиром.
Следующим пунктом был доктор. Его привели уже под утро. Спек отпустил, выглядел он почти нормально. Правда, когда он посмотрел мне в глаза, уверенности у него поубавилось, и появился страх.
— Меня убьют? — поинтересовался он.
— Думаю, что да, — командир не стал его обнадёживать.
— А я уже настроился на сотрудничество, — вздохнул доктор и грустно опустил плечи.
— На этот счёт не переживайте, сотрудничать вы будете, хотя бы ради лёгкой смерти.
— Смерть всегда одинакова, — философски заметил он, — а если она неизбежна, то разные мелочи, вроде мучений, ничего не изменят.
— Попробую вас разубедить, — я взял пассатижи, — мучения бывают разные, кроме того, зачем вам страдать? Внешники отнюдь не ваша родня.
— Разумеется, но… сколько людей, столько причин, — он кивнул мне, — начинайте.
И я начал. Оказалось, что этот невзрачный человек, наркоман, убийца, отнюдь не богатырской комплекции, превосходит всех, кого я пытал до этого. Он тоже орал, захлёбываясь криком, блеванул желчью себе на штаны, в какой-то момент обоссался, но при этом на все вопросы отвечал отказом. Через десять минут у него недоставало четырёх пальцев, уха, глаза, на спине был снят кусок кожи размером с тарелку, локтевой сустав раздроблен, ухо, которое осталось на месте, было обожжено изнутри, наконец, когда он в очередной раз потерял сознание, я предложил Бородину:
— Давай оставим его в живых.
— Серьёзно? Он ведь убийца.
— Все мы убийцы, а это уникальный человек.
— И что с ним делать?
— Отдашь мне после всего, я его увезу и брошу где-нибудь в дебрях. Выживет, если будет на то воля Улья.
— Хорошо.
Я взял ведро с водой и окатил пациента.
— Док, — я взял его за плечо и потряс, — мы тут посовещались и решили тебя в живых оставить.
Он удивлённо вперил в меня взор единственного глаза. Видимо понял, что не обманываем.
— Как это будет выглядеть?
— Сначала отвезём тебя на базу, там посидишь какое-то время в карцере, потом он, — командир кивнул на меня, — отвезёт тебя подальше. Не уверен, что проживёшь ты долго, но мы тебя не убьём.
— Живца дайте.
Бородин протянул ему флягу. Тот присосался к горлышку, выхлебав больше половины. Потом отдышался и допил остальное.
— Я подозреваю, вы хотите подловить внешников?
Я кивнул.
— Я поговорю с ними по рации, они ничего не заподозрят.
— Хотелось бы верить.
— Не переживайте, вы ведь ментат?
— Да.
— Значит, вам должно быть видно, что я не пытаюсь вас обмануть. Кроме того, даже в случае победы внешников, нас, меня и охрану, они, скорее всего, разберут тоже. Мы ненадёжны, им такие не нужны. Наши органы стоят дороже наших услуг. Мои уж точно.
— Как давно в Улье?
— Десять лет. Не надо думать, никаких особых даров у меня нет, я знахарь и ментат, другое мне не дано.
— Какие у меня дары? — поинтересовался я.
— Сила, скорость и ночное зрение, — ответил он, не задумываясь, — плюс телепорт, пока слабо развит, зато срабатывает автоматически. Страховка от первой пули. А вообще, видно по тебе не только это. Когда убиваешь людей, это отражается на тебе, вроде невидимого знака, когда убиваешь их много, это тоже видно. Ты убил многих, убьёшь ещё больше, но так и должно быть. Улей знал об этом, когда сохранял тебе жизнь. Знал, когда давал свои дары. Ему нужен был хороший убийца, ты исполняешь его волю. Кстати, тебя ведь подстрелили вчера?
— Да, а что не так?
— Хорошо выглядишь для парня, у которого лёгкое пробито. Это тоже Улей.
— Довольно разговоров, — прервал нас Бородин, — отведите к остальным.
Отвести не получилось, встать он не смог, поэтому его отнесли на носилках. Бородин распорядился дать ему ещё живца.
Глава шестнадцатая
Весь следующий день мы отсыпались, я изрядно устал от пыток и убийств. В это время отправили на базу спасённых, а пленных решили пока придержать, поедут с нами. Обеспечить хорошую охрану мы не можем, бойцы нужны здесь, если кто-то из пленных развяжется, может случиться беда.
К вечеру проверил доктора. Он, несмотря на увечья, был в хорошем настроении, помогал другим пленным, старался их подбодрить. Увидев меня, он весело отсалютовал изувеченной рукой.
— Здравствуй, док, готов работать?
— Не просто готов, могу и трудовой подвиг совершить, но с условием.
— Каким?
— Можете сохранить жизнь ещё и им?
— Не в моей власти, насколько знаю, их будут судить.
— Просто у меня одного шансов почти нет, а вшестером мы смогли бы выжить на безлюдных землях. Рейдерством бы занялись, никто из нас не находится здесь добровольно, никакого удовольствия от сдачи на мясо себе подобных мы не получали. В крупные стабы нам ход заказан, но где-то на окраине окопались бы.
Посмотрев ему в глаз, я сказал, что подумаю. А пока всё, нужно готовиться к завтрашнему бою. Мне и правда не хотелось убивать их, справедливость не мой конёк, да и беззащитных убивать не интересно. Попробую договориться с командиром, возьму их с собой, возможно, даже сопровождать буду недолго. Стало даже интересно, смогут ли люди исправиться.
Чтобы убить время, я занялся чисткой оружия. Винтовка и так была не особо грязной, но лишний раз не помешает пройтись ёршиком в стволе. За этим занятием меня застал Смертин.
— Готовишься?
— Я всегда готов, чистка оружия — это процесс творческий, отвлекает от мрачных мыслей.
— Что за мысли такие? — Смертин был почти копией своего начальника, так же пытался в душу залезть, — думаешь, не справимся завтра?
— Чего мне думать? На это командир есть, у него голова большая. Я вообще надеюсь, что и боя не будет, просто долбанут из пушки по вертолёту, когда он садиться будет.
— Вряд ли, — хмыкнул он, — командир чего-то посложнее затеял.
— Например?
— Например, взять их в плен. Снять скафандры и подождать.
— Смысл? Ну, выживут один-два, зачем они нужны?
— Мало ли, возможно, на них есть какие-то планы у вышестоящего начальства. Пленный внешник — ценный свидетель, который много всего знает, только вот расколоть его обычно не успевают, обращается, как почти все, кто дышит воздухом Улья. Потерявшему противогаз уже ничто не страшно, а вот оказавшемуся иммунным — вполне.
— Интересно, конечно, но я сторонник радикальных мер. Пушка была бы в самый раз.
На этом мы и распрощались, он отправился спать, а я, страдая бессонницей, начал выбирать себе позицию. Горы, они и в Улье горы, поэтому хорошее лежбище найти не проблема. Так я и сделал, примерно на триста метров поднявшись вверх по склону, я прилёг в ложбинку, предварительно постелив под себя ковёр, найденный в доме. Здесь и полежу до утра, только бы дождь не пошёл.
В прицел отлично было видно, как наши заканчивают маскировать самоходку и БТР, сами занимают позиции. К рассвету на вертолётную площадку привели доктора, а рядом с ним поставили контейнеры-холодильники. Он надел тёмные очки, спрятал в карман искалеченную руку. Густая копна волос не позволит увидеть, что одного уха нет. В руке он держал рацию, в которую что-то говорил.
Скоро послышался шум винтов, а следом появился и сам вертолёт. Действительно, огромная туша о двух винтах. На какое-то время он неподвижно завис над площадкой, после чего, наконец, сел, едва не сдув доктора порывами ветра. Через минуту дверь вертолёта открылась, и по трапу спустились две фигуры в жёлтых скафандрах, следом за ними спрыгнули четверо в броне и с оружием, заняли оборону с двух сторон попарно. Жёлтые подошли к доктору, обменялись с ним парой фраз, после чего он кивнул им на контейнеры. Один из них стал открывать крышку, в это время доктор, повинуясь, видимо, какому-то условному сигналу, совершил прыжок, достойный олимпийского чемпиона и скрылся за земляным валом, ограждающим площадку. Одновременно с его акробатическим этюдом, сказала своё слово пушка, аккуратно срезав снарядом один из винтов вертолёта. Один из охранников, кстати, не растерялся при взрыве и сделал попытку догнать доктора, только и я не дремал. Броня у них была очень хорошая, только против калибра моей винтовки и она не пляшет. Собственно, её и пробивать не нужно, такой калибр почти всегда убивает одним только импульсом удара. Кувыркнувшись, внешник растянулся на площадке, вокруг него растекалась лужа крови. В наступившей тишине раздался усиленный мегафоном голос Бородина: