Кошмарный по силе удар сотряс микроавтобус. Застонало разрываемое железо, зазвенели остатки стёкол. Шпильку, словно пушинку, отбросило в сторону, приложило об асфальт так, что выбило весь воздух из лёгких.
За спиной скрипел и стонал раздираемый рубером микроавтобус. Мятая, надорванная с одного края синяя табличка с выстроившимися кругом звёздами и буквами английского алфавита пролетела мимо, вскользь задела руку, но не смогла прорвать плотную камуфляжную ткань куртки.
Шпилька сипло втянула в себя воздух, с трудом перевернулась на спину. В глазах всё плыло, конечности стали слабыми, будто вместо суставов и мышц в них напихали вату.
Рубер крушил не только микроавтобус. Он с упоением разносил все близлежащие машины в попытке угнаться за юркой овчаркой. Немка, непрерывно облаивая рубера, совершала головокружительные манёвры, в последний момент уворачивалась от ударов когтистых лап, чудом оставаясь невредимой, и уводила тварь всё дальше и дальше от хозяйки.
Но собачьи силы были не бесконечны. Лайма заметно прихрамывала на правую переднюю лапу и оставляла на асфальте кровавые следы. Движения её стали неловкими, и в каждом явственно сквозила накапливающаяся усталость.
Шпилька встала на четвереньки и поползла к останкам микроавтобуса. Доползла — и упала рядом с грудой собственного оружия. Протянула руку, схватилась за дробовик. Снова поднялась, по наитию потянула на себя цевьё, доводя патрон.
А что, если Танк зарядил туда дробь? Руберу она что лёгкое поглаживание будет. А, впрочем, без разницы, так и так умирать.
Вот только Лайму Шпилька отдавать твари на растерзание не собиралась категорически.
Голова кружилась, асфальт раскачивался так, словно был палубой корабля, попавшего в шторм. Шпилька привалилась боком к изуродованной бочине микроавтобуса, не обращая внимания на больно впившиеся в рёбра острые углы рваного железа, вжалась плечом в приклад.
Толчок в плечо был такой, что Шпилька опять упала, пребольно ударившись головой. Заскребла пальцами по асфальту, вновь вставая — через «не могу», через «нет сил». Вскинула дробовик, передёрнула цевьём, выстрелила.
На этот раз рубера проняло. Тварь, недовольно урча, обернулась, отвлекаясь от собаки, оценивающе посмотрела на досадную помеху в виде Шпильки. И решила, для начала закончит свою охоту на собаку.
— Сюда иди, тварь! — зло выкрикнула Шпилька.
Дробовик снова плюнул огнём и пороховыми газами. Рубер взревел — всё-таки она его достала! — и, наконец, отвлёкся от собаки.
Шпилька стреляла до тех пор, пока патроны не закончились. И даже умудрилась попасть пару раз в уязвимые места. Рубер заметно ослабел и замедлился, но это не сделало его менее опасным. Он поравнялся с микроавтобусом, неотрывно глядя на Шпильку, плотоядно раззявил пасть с несколькими рядами зубов.
— Ну ты и образина! — не сдержалась Шпилька.
Тварь, судя по реакции, обладала некоторыми зачатками интеллекта. Но разобраться с обидчицей не успела — на правом её плече повисла овчарка, с рычанием вцепилась в костяную пластину.
— Да беги, тебя же спасаю! — едва не плача, завопила Шпилька в очередной попытке подняться.
Наткнулась на мачете, сомкнула пальцы на рукояти, выдёргивая клинок из ножен. Бесполезная зубочистка, но вдруг повезёт, и тварь отвернётся. Тогда можно было бы попытаться ударить в споровый мешок, найти щёлочку между пластинами костяной брони…
Тварь замотала плечами, замолотила руками, пытаясь скинуть с себя собаку. И ей это удалось — овчарка с визгом отлетела внутрь искорёженного микроавтобуса и затихла. Тварь повернулась вслед за ней, вцепилась в рваные борта, раздвигая их в стороны, шагнула внутрь. Недоумённо остановилась, посмотрела себе под ноги. И, к ужасу Шпильки, присела и опустила голову.
Раздался крик, а вслед за ним — мерзкое чавканье и хруст перемалываемых зубами костей.
В щёку Шпильки ткнулся мокрый собачий нос.
— Ты? — удивилась она, повернув голову и увидев Лайму. — А кого он там?…
И сразу же вспомнила об угрожавшем ей мужике.
— Сидеть, — строго шепнула Шпилька собаке. — Дальше я сама.
И, крепко зажав мачете в одной руке, другой ухватилась за рваный металл микроавтобуса.
Пальцы пронзила боль. Шпилька заставила себя терпеть. На подгибающихся ногах залезла в микроавтобус вслед за рубером.
Споровый мешок твари был закрыт точно так же, как и у топтуна, которого она убила утром. Пули оставили на нём множество глубоких царапин, но так и не смогли ни пробить, ни отогнуть костяную броню.