Но до наступления темноты покидать ставшую убежищем квартиру Анна не собиралась. Днём она будет слишком заметна на пустынной улице и может попасться на глаза кому-нибудь не тому — например, стрелку, что на её глазах хладнокровно убил ни в чём не повинного человека.
Почему он не выстрелил в неё? Ну, может, патроны у стрелка закончились. Или счёл худенькую девушку с растрёпанными чёрными волосами достаточно безобидной, чтоб позволить себе сэкономить боеприпас. А может — выследил её и только и ждёт, как она высунется из двери, чтоб прикончить или сделать что-нибудь похуже.
О последнем варианте Анна старалась не думать. Плохо приспособленная к нервной, но безопасной московской жизни, она, тем не менее, каким-то невероятным образом умела выкручиваться из ситуаций, напрямую угрожающих её жизни.
Однажды она чуть не сорвалась с горного перевала, когда бывший — заядлый турист, — зачем-то потащил её в один из своих походов. Удержалась лишь благодаря тому, что в нужный момент страх отступил, а мозг, наоборот, заработал на полную и принялся отдавать телу команды — извернись вот так, ухватись за тот выступ. Сейчас неизбежно ударишься головой — терпи, пальцы не разжимай. Тогда Анна заработала серьёзное сотрясение. Но зато осталась жива. И до сих пор испытывала некоторую гордость от того, что сумела в критический момент не запаниковать.
Были в её жизни и другие случаи. Анне доводилось в последний момент выпрыгивать из-под колёс автомобиля, за рулём которого оказался пьяный неадекват, уворачиваться от падающих с крыши сосулек (коммунальные службы столицы, как обычно, работали в поте лица на словах, и не работали от слова «совсем» — на деле), убегать от маньяка с ножом. И всегда с ней происходило одно и то же — страх мгновенно захватывал её целиком и так же молниеносно отступал на задний план, а разум начинал отдавать команды, которые Анна беспрекословно выполняла.
Вот и сейчас, несмотря на страх, ухудшающееся самочувствие и полное непонимание происходящего, Анна понимала — надо уходить, и чем скорее, тем лучше. Уходить не из квартиры — из Москвы.
И всё-таки она предпочла дождаться вечера.
Закат поразил Анну до глубины души. Мало того, что солнце заходило почему-то на востоке, так оно, опускаясь к горизонту, ещё и расплылось по небу бесформенными чёрными кляксами.
«Ну точно авария какая-нибудь, — подумала Анна. — Химическое производство, выброс отравляющих веществ в атмосферу — от них голова, небось, и болит так сильно, и стороны света путаю. Ну а дальше эвакуация, которую я умудрилась проспать, военные — ведь кем ещё мог оказаться тот стрелок, не бандитом же и не обычным москвичом».
Дождавшись темноты, Анна несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, присела на банкетку на пару секунд, — на дорожку, как говорится, — сама себе пожелала ни пуха, ни пера. И медленно провернула ключ в замке.
Приоткрыла дверь, подождала несколько секунд, слепо вглядываясь в темноту лестничной клетки. Вроде бы никого, пора.
Крадучись, Анна сделала пару шагов по направлению к лестнице…
— Заорёшь — пристрелю. Подними руки, если поняла.
И в тот же миг в затылок упёрлось нечто холодное и твёрдое.
Анна, забыв дышать от страха, подняла руки.
— Умница, — похвалил её мужской голос. — В рюкзаке что? Шёпотом.
— Од-дежда, — заикаясь, пробормотала Анна.
— Звать тебя как? — осведомился всё тот же голос и добавил. — Да не боись, убивать не будем, у нас свежих обижать не принято. Примета такая.
— Анна.
— Ну вот, умеешь разговаривать, когда хочешь, — владелец голоса. — Что ж ты днём-то от меня убежала? Насилу нашли тебя, всё ждали, когда из квартиры выйдешь. Уже думали — всё, не дождёмся.
Сердце замерло и ушло в пятки.
«Точно убьют! Я же видела, как они в человека стреляли», — мелькнула паническая мысль.
— Танк, ты точно уверен, что она не заражённая? — неожиданно раздался в стороне другой голос. — Времени не так чтобы много прошло.
Анне показалось, что обладатель голоса ещё очень молод. Моложе, чем берут в армию. И ей это очень, очень не понравилось.
— Не уверен, Жив. Но это Пекло, тут всё быстро происходит. Так, всё, уходим, муры вот-вот нагрянут.
Словно в подтверждение его слов, с улицы послышался выстрел, загрохотал мечущимся среди домов эхом.
— Не успели, — хмуро сообщил Танк.
— Валить их будем? — коротко спросил Жив. — У меня пять патронов, так что пятерых на подступах могу снять.
— Нет. Стрельба мертвяков привлечёт. А это Москва, Жив, а не кластер на Внешке, тут половина, если не больше, от медляков до бегунов уже разожралась.