- Нет.
- Вжик, не надо давать ему живец, думаю он не нуждается в нем.
- Я так понял, что вас не удивляет, то что Зла.., то есть девочка превратилась в такого вот монстра. Вас смущает скорость превращения?
- Ты умеешь задавать правильные вопросы. - хмыкнул Склифосовский, - Да. Не так редки случаи, когда иммунные, принимая жемчужину превращаются в Квази. Жемчужина, это такой местный мощный стимулятор, тоже добываемый из зараженных, - пояснил Склифосовский на новый вопросительный взгляд Ворона, - который дает очень хороший шанс приобрести некоторые способности. Но иногда ей или горохом можно отравиться. И снаружи превратиться в монстра, начиная приобретать внешние черты зараженного, при этом сохраняя свой мозг целым и невредимым. Но происходит это обращение постепенно, месяцами, а то и годами. А тут раз-два и готово. Потому Сухарь и спросил насчет ее разумности.
Склифосовский снова замолчал, ожидая услышать подтверждение. Ворон молчал, обдумывая услышанное, и похоже не собирался отвечать на косвенно заданный вопрос. Тогда Склифосовский решил продолжить:
- Мы не знали сколько вы пробудете в состоянии, назовем это комой, но старались доступными нам методами вытащить вас оттуда.
- Песнями? - усмехнулся Ворон.
- А что, не сработало? - живо поинтересовалась Гайка.
- Хм, в какой-то мере можно сказать что сработало, - Ворон вспомнил как вошел в некий резонанс с Рокфором и с удивлением согласился про себя, что метод действенный, правда при определенных обстоятельствах.
- Ну вот. Ты не представляешь, как мы тут долго мучились, пока пели, чуть голоса не сорвали.
- Вы не представляете, как мы долго мучились, пока выбирались, - Ворон плавно соскользнув с кушетки и начал делать разминочные движения, потрясая конечностями, покручивая суставами, и на краткое время уйдя в себя, как будто проводя внутреннюю ревизию.
Склифосовский и Сухарь понимающе переглянулись, в том числе, оценив его движения и сосредоточенность.
- И откуда вы выбирались? - осторожно спросил Склифосовский, - обратно вас не утянет?
- Нет, не утянет, - с некоторым сожалением ответил Ворон, - но мне надо найти способ..., - он осекся, и внимательно посмотрел на Склифосовского и Сухаря, - зачем мы вам?
Сухарь снова переглянулся с Склифосовским. Тот задумчиво покрутил скальпель в левой руке, а затем правой показал пять, раскрыв ладонь. Сухарь согласно кивнул, и не торопясь двинулся к двери. У них было оговорено несколько вариантов развития диалога и дальнейших действий - от легкого обмана, запудривания мозгов, до "выложить все карты". По поведению Ворона, оба пришли к выводу, что нужно действовать по последнему варианту.
- Идем в кабинет к Склифу, там места побольше и есть где присесть, заодно познакомим тебя с нашей командой.
*****
На Земле Злата стала другой. Уклон куда-то больше в сторону животного. Хорошей собаки. Казалось бы, наоборот, Акелла на Зверинце должна была утянуть ее в омут первородной памяти и инстинктов предков, но почему-то там Злата была более разумна, чем здесь. А может наоборот, Акелла помогла там ей восстановиться, а здесь она вновь скатилась вниз? Или Злата на прощание слишком сильно поделилась собой? Но ведь я видел луну, а не медузу в Доме. В конце концов могли и Имуны напортачить со строением центральной нервной системы в теле на Земле.
Сначала я удивился, чего это она распласталась на мне, после броска на Рокфора. Злата, будучи даже ослабленная разумом, четко разделяла понятие границы отношений между нами, как мужчины и женщины, тем более не женщины, а еще девочки. Максимум - прижаться, дотронуться, обняться по-дружески, чтобы передать эмоции или информацию. Недолго пообщавшись в таком положении, я понял, что никакой пошлятиной тут и не пахло, в чем я, впрочем, и не сомневался, а я стал для нее каким-то абстрактным лучом света в темноте. Меня нельзя терять, я ее соломинка и друг, которого при нужде нужно защищать. Прямой речи между нами более не было. Были эмоции и понятные направления желаний. Она как будто превратилась в очень- очень умную собаку с наружностью Акеллы и отголоском Златы. И в отличие от того, как она когда-то растворилась в Акелле, здесь она была собой, поэтому звать и искать ее необходимости не было. Она - это она.