В стабе теперь укрепилась такая версия:
Чип - призрак
Дейл - клокстоппер
Рокфор - щит
Вжик - лекарь
Девайс - механик
Лось - щит
Глухарь - снайпер
Серый - сенс
Сухарь - фартовый
Гайка - маска
Гайка. Так же как с Чипом, это была обманка. Никто не должен был, хотя бы на секунду, заподозрить, что в команде Сухаря есть Нимфа. А какой-то талант показать было надо. Придумали фокус с подтасовкой. Маска - способность изменить форму своего тела. Обычно, обладатель такого дара, начинал экспериментировать с лицом, особенно если он доставался женской половине. Красота спасет мир. И изменит его до неузнаваемости. Ну а Гайка, которая и так, по своей натуре, любила менять наряды, будучи Нимфой, была просто обязана уметь запудрить мозги, и внушить что угодно, любому встречному. Вот в этом направлении и решили действовать. Тело она менять не умела, но все думали, что она обладает именно этой возможностью, настолько яркими и разнообразными били ее образы. А уж сколько фантазий, на этой почве было у мужчин, мама, не горюй. Фантазий-то было много, а вот найти того, кто их воплотил в жизнь, как-то не довелось.
В рейде, при чужаках, начали пользоваться рациями. Они всегда были при себе, хотя во всех вылазках, за пределы стаба, Сухарь включал тактический режим, про который "шпиону", да и вообще любому постороннему, знать не следовало. Еще Серый работал по максимуму, на полную катушку используя свои возможности. Функцию сборщиков "цветных" в основном выполняли Чип, Дейл, Рокфор и Гайка. Остальные подключались редко. Разве что, устраивая пальбу, по через чур большому количеству зараженных, которые начинали стягиваться к колонне, при остановках. Так что ничего нового, Хмурый, за последующие пять лет, про команду Сухаря, так и не узнал.
Помимо рейдов, все остальные походы, за пределы стаба, были направлены на натаскивание и сплочение коллектива. Не имело значение, на кого охотились. Хоть на пустыша, хоть на элитника. Тактическая карта включалась сразу за воротами поселения, и начиналась жесткая муштра. В плане тренировок Сухарь не давал спуску никому, держал команду и себя в ежовых рукавицах. Каждый из выходов разбирался затем подробно в штабе, совместно со Склифосовским. Штабом называли его кабинет в Лечебнице. Бывало, на это уходила минута, когда нечего было разбирать. Но если у любого из членов команды появлялись идеи, предложения или просто какие-то мысли, то совместное обсуждение, и выстраивание дальнейшей тактики применения того или иного дара, могло затянуться и на часы. А то и на пару таких совещаний.
***
Итак, цель была понятна, а вот ее реализация, стала темой обсуждения за ужином. Это было не обычно. За много лет, все привыкли к дискуссиям в штабе, в рабочей обстановке, а ни как ни за ужином, в домашней атмосфере, да еще под самогонку Катюши, с хрустящим огурчиком, как соленым, так и свежим, жареной картошечкой с лучком, мясными зразами, фаршированными яйцами, домашним хлебом и в веселом настроении. Что бы Сухарь позволял такие вольности? Не было никогда такого. Это если речь шла про рабочее совещания. Так-то посиделки никто не отменял, и ребята периодически собирались у Склифосовского, как полным составом, так, и как придется. Как придется - на кухне, а при полном, накрывали стол в гостиной, как это было сейчас.
Первая рюмка за здравие хозяйки была выпита, и народ не спешно закусывал. Неизменный нож, в руке Склифосовского, нынче выполнял свою прямую функцию - нарезал душистую буженину, только что вынутую из духовки, и распространяющую аппетитный аромат запеченного мяса. Черныш сидела рядом, в ожидании лакомства, пуская слюни, и аккуратно подталкивая рогатый башкой Склифосовского в бок.
- Да не толкайся ты, Черныш, помню я про тебя. Боюсь только, что тебе на один зубок, вся эта закуска, а не жалкие ломтики от нее.
Один из таких ломтиков перекочевал со стола в пасть кошке.
Всего за два не полных дня, Черныш стала общей любимицей, и несмотря на ее монструозность, никто ее не пугался, а наоборот, восхищались убийственной грацией, и каждый считать обязательным притронуться к ней и погладить, хотя вряд ли она что-то чувствовала, через свою броню.
*
21 Глава 4. Эпилог.
*
- Вжик, - Сухарь показал взглядом на запотевший графин с самогонкой, держа в руках вилку с наколотым поджаристым кругляшом картофеля, и со свисающими колечками золотистого лука, - наливай.
Зная характер суетного Вжика, и по опыту предыдущих праздничных вечеринок, должность бармена, лучше было сразу поручить ему, чтобы чем-то занять. Хоть его и сажали между Рокфором, выглядевшим на фоне Вжика горой, к тому же постоянно генерирующей щиты вокруг себя, и Гайкой, которую Вжик немного побаивался, катастрофа в виде наступания на ноги, толкания локтями, исчезновением столовых приборов и битья посуды, была неизбежна. На другом конце стола подхватили инициативу, и жидкость, тягучей струйкой полилась в рюмки.