— Готов на то же ведро жемчуга поспорить, что знаю заказчика.
— А я на два ведра готов поспорить, что у тебя нет доказательств.
— Верно — нет, но я знаю стопроцентно работающий способ их добыть. Смит — отличный ментат. Надо просто в его присутствии задать подозреваемому несколько простых вопросов. Насколько я понимаю, правдивые или ложные ответы считаются теми самыми доказательствами.
— Считаешь ты правильно. Только я на те же сто процентов знаю, на кого ты сейчас намекаешь. И сразу скажу, что это тухлый номер. Никто не потащит такого серьезного клиента на допрос, проще до неба доплюнуть, чем посадить его перед ментатами.
— А если я выйду с обвинением напрямую?
— Ты о том, чтобы стукнуть Карбиду?
— Ну, выше его здесь никого нет.
— Не факт. Карбид не в пустоте висит, он опирается на здешний народ. Не на весь, народ, конечно, на весь всем всегда и везде плевать. Скажем так — на народец. Те, кто его держали и держат, себе на уме, и тот, о ком ты думаешь, в их числе. Карбид, конечно, по разному умеет вопросы решать, только советую губу до неба не раскатывать, он может и незаменимый, но прижать его найдется чем. Все люди слабы, а Карбид пусть и урод, но человеком остался. Да, на нем почти все завязано, но веревочки от главных узелков в чужих руках, и все его потуги их прибрать выглядят конвульсиями подыхающего рубера. В общем, вряд ли дело дойдет до допроса, а вот нездоровый и вредный для тебя шум ты устроишь запросто. Вас здесь и без того не очень-то любят, уверен, что тебе это нужно?
— Еще не знаю.
— Зато я знаю — не нужно тебе это, вообще не нужно. К тому же допрос может ничего не дать. Ведь необязательно отдавать приказ напрямую, если ты не сержант занюханный, а важный бугор, который много чего держит. Под ним своих людей хватает, все что ему надо, это в их присутствии не забывать повторять почаще, что ты спишь и видишь цветной фильм, в котором некоего Карата заживо сожрали злые мертвяки, а его малышку Диану продали на юг в знаменитый Цветник, с условием подложить ее потом под самого вонючего хрыча с богатой на извращения фантазией. Ели говорить такое каждый день утром, в обед и вечером, рано или поздно кто-нибудь принесет фильм, где будет много крови и тоскливых криков того самого Карата, а также душераздирающая сцена отправки девочки на юг. И плевать, что в Цветнике нимфы даром не нужны, с этим пусть там, уже на месте разбираются. Выслужиться многие не прочь, и такая цена не всех смущает, сам понимаешь. Теперь вот сам подумай, всплывет такое на допросе с ментатом или нет? И если всплывет, то как это пришить к сам знаешь кому? У нас тут не беспредельный стаб, у нас в таких случаях суд собирают, где любой адвокат втопчет обвинителя на полметра в землю — дело беспроигрышное.
— Ну да, при таком раскладе получается, он с честными глазами скажет, что никого не заказывал и никому не приказывал.
— Вот, умеешь же думать, когда не ленишься. Так что мой тебе добрый совет — забей на мысли о допросах, они глупые, ничего у тебя с этим не выгорит.
— А если Лапшу взять за нежные места и притащить к ментатам?
— Ты и правда уверен, что заказчик на фильм про твои тяжкие муки лично обратился к продавцу сушеными червями и просроченным собачьим кормом?
— Нет, но он может назвать того, кто обратился, а там останется размотать цепочку дальше.
— Сопли свои по стенам сортира разматывай, а про эту цепочку забудь.
— Почему?
— Потому что по Лапше зеленые мухи бегают. Жирные такие, жужжат противно, никто их не любит.
— Я так понимаю, что он умер не своей смертью?
— Ну надо же, я даже не подозревал, что ты такой догадливый. Жадный он слишком, не просчитал варианты, клюнул как щука на блесну из приличных денег, но делиться по-честному не захотел, подписал на это дело шайку копеечных клоунов и невменяемого отморозка, а за кадровые ошибки при таких раскладах могут наказать без оглядки на гуманность. Зарезали его, как барана, в то самое время, когда ты к Полису подъезжал.
— Как оперативно… Должно быть с одного из ваших постов о нас кому надо сообщили. И я так понимаю, убийцу вряд ли найдут?
— В таких случая если и выясняют личность, оказывается, что по нему уже тоже мухи бегают, или свалил в дальние края, что, нередко, означает одно и то же. Люди тут — расходный ресурс, их жалеть не принято.
— А я вот жалею.
— Это ты жалеешь, да и то не всех, а те, кто на тебя зуб точат, вообще о жалости не думают. Ты не с теми связался, ой не с теми.