Два дня Рэб жил в дурном настроении и ожидании подлости со стороны государственного человека. В его руках была власть, а Рэбу совсем не хотелось устраивать сейчас бодание с ней. Он, честно признаться, совсем забыл о том, что живёт в мире, где существует понятие гражданских прав и ответственности, и что есть службы, зорко следящие за этим. Рэб ощущал себя временным человеком здесь и потому позволил себе действовать неосмотрительно.
На третий день, рано утром, к калитке подъехал тот самый «крузак». Из него вышел Валера в полной охотничьей экипировке. Рэб не стал дожидаться, когда он войдёт во двор и первым вышел навстречу.
— Здорово, отец Анатолий, — поприветствовал Валера. — Я был уверен, что у тебя другое имя.
— Здорово. Проверил–таки?
— Надо было, сам понимаешь, не потерплю, если на моей улице заведётся уголовник.
Рэб взял из рук мужчины свой паспорт.
— Только мне не понятно, зачем ты бросил церковь, продал все, а теперь живёшь, как монах, с танком?
— Осознал, что не тем занимался всю жизнь. Не тому служил.
— А «бардак», как вписывается в эту концепцию?
— «Бардак» это моё хобби и свобода быть, где хочу.
— Ну, да, пройдёт, где хочешь, и броды искать не надо. Может, сгоняешь с нами на охоту, Как–нибудь?
— Спасибо за предложение, я подумаю.
— Бывай, поп–отшельник.
— Давай, удачной охоты.
У Рэба отлегло от сердца. Не таким уж подлым оказался Валера, и не таким краснолицым, как в прошлый раз. Видать, не с похмелья.
Как–то осенью, ещё до наступления морозов, Рэб выгнал БРДМ из гаража и спустился к берегу Урала, чтобы проверить свою машину на плаву. Нашёл подходящий бережок, чтобы не совсем пляж, но и не обрыв, и нырнул с него в реку. Тяжелая машина ушла носом под воду, пропустив её во все лючки, но всплыла и даже поплыла, разгоняемая водомётным движителем. На противоположный берег «бардак» спокойно выбрался по илистому дну. Рэб погонял его по пойме реки, распугав спящих бомжей в самодельной палатке.
Машиной остался доволен. Воды за время переправы она набрала немного. Если бы Рэб предварительно хорошо подготовился, смазав солидолом все ответственные за протекание лючки и дверки, то её могло бы и совсем не быть. Откапиталенный дизель тянул хорошо, гидравлика работала, коробка с хрустом, но переключалась. Возможно, ему было непривычно пользоваться ей из–за того, что первые передачи не были синхронизированы и требовали двойного выжима сцепления для переключения. Все, что Рэбу хотелось от этой машины — имелось, а именно, броня и проходимость.
По возвращении в гараж, Рэб снова наткнулся на Евсея. Пацанёнок, насупив нос, смотрел на проезжающий «бардак». Рэб остановился, откинул люк и выбрался из него наполовину.
— Здорово! Чего хмурый?
— Ты обещал меня прокатить! — перекрикивая двигатель, высказался мальчишка.
— Ты ещё спал, когда я уехал, — отмазался Рэб.
— Не спал. Я слышал.
— Отец не заругает нас? — Рэбу не хотелось испытывать судьбу.
— Нет, он уехал.
— Ладно, забирайся, — пригласил Рэб.
Пацанёнок дёрнулся, но остановился, озадаченный отсутствием привычных дверей. Рэб вначале хотел открыть ему бортовой люк, но решил, что для мальчишки это не будет так интересно. Открыл верхний люк и пригласил Евсея.
— По колесу забирайся!
Мальчишка ловко забрался на броню. Его глаза горели восторгом. Для него разведывательная машина была настоящим танком.
— Влезай, — Рэб кивнул на люк.
Евсей спустился в машину и потянул за собой крышку люка. Огляделся, удивленный простым и откровенно устаревшим органам управления машиной.
— А пушка тут есть?
— Нет, с пушкой гражданским не продадут.
— Понятно, а то захочется пострелять.
— Точно. Куда поедем?
Евсей пожал плечами.
— Ясно, значит, маршрут выбираю я.
Рэб прокатил мальчишку вдоль Урала, заехал в воду, но форсировать не стал. Даже такой демонстрации возможностей машины пацанёнку было за глаза. Особенно когда волна накатила на лобовые стекла, он рефлекторно пригнулся, будто она могла плеснуться ему в лицо. А когда «бардак» проехался вдоль улицы, на которой по выходным собирался стихийный рынок, Евсей высунулся в люк и изображал, как он стреляет по людям из пальца.
— А их–то за что? — спросил Рэб, когда мальчишка вернулся в машину.
— Это зомби, дохляки, они могут прокусить нам колеса.
— Эти? Не. Эти не прокусят.
— А какие прокусят?
— Знаешь, есть такие матёрые зомби, их кусачами зовут, вот они могут кинуться на колесо и отсобачить от него кусок, а если элитник…