Часть людей полностью голая. На других истрепанные и грязные остатки футболок, рубашек, платьев. Но, по сути, они тоже голые — одежда ниже пояса отсутствует.
Добежав до убитых, голые останавливались, прислушиваясь и принюхиваясь, и бежали дальше по улице.
Потом под окном появились личности бомжеватого вида, шустро идущие дерганой походкой, зато полностью одетые. Какое-то время они топтались, порыкивали друг на друга, ходили вокруг трупов. А потом встали на четвереньки и принялись их жрать. Они дергались всем телом, зубами вырывая куски плоти. И, похоже, совсем не жуя, их глотали. Невероятно, что люди вообще на такое способны.
Как-то сразу пришло понимание — полиция не приедет.
Как заколдованный, стою столбом и смотрю в окно. Нет — это не шок. Идет борьба сознания и подсознания. Сознанию противно, неприемлемо, чуждо происходящее. А подсознанием, на каком-то интуитивном уровне, понимаю, что все происходящее норма, что ЗДЕСЬ так и должно быть.
— Здесь — это где? — промелькнула мысль.
— Значит, есть где-то еще, где все иначе?
— Почему вообще возник этот вопрос?
Сознание поплыло.
Попытался схватиться за что-то, что должно быть незыблемым.
— Кто я?
— Хотя бы как меня зовут?
И не смог вспомнить.
Вернулись голые и сходу накинулись на «пирующих» бомжей. Ломая тела, разрывая зубами шеи, заливая себя и все вокруг их кровью.
Произошла смена действующих лиц. Теперь ЖРАЛИ голые. Жрали недоеденные трупы голых, которых убил псих. Жрали бомжей.
Голые разрывали мертвые тела на части, пытаясь урвать друг у друга кусок получше, растягивая внутренности и куски тел по всей улице. Измазывая асфальт кровью.
Заметил, как баклажка с лекарством отлетела из под чьей-то ноги на газон перед домом напротив. Эта же нога припечатала кровью бумажку к асфальту.
Взглядом уцепился за бумажку. Сознание ухватилось за то единственное, что есть в памяти. За психа в камуфляже. За его слова.
— Значит, здесь — это в Улье.
— Допустим, ч то псих не псих. Тогда бумажка — ключ к пониманию происходящего, а в баклажке действительно лекарство.
— Где эта баклажка?
Нашел взглядом баклажку на клумбе с низенькими цветами.
Заметив движение, взгляд сам сфокусировался на окнах дома напротив. Почти за каждым окном кто-то был. Смотрели на происходящее под домом, прижавшись к стеклам лицами. Бились в окна. Подсознание дополнило картинку блеклыми темными бездушными голодными глазами, слюнявыми ртами…
Меня передернуло от отвращения. Выдернуло из состояния столбняка.
Отошел от окна. Сел на кровать.
Попытался понять свои чувства.
Равнодушие.
Страха нет.
— Что происходит?
— Кто я?
С зеркальных дверей стенного шкафа на меня смотрит совершенно незнакомый мужчина. Средний рост. Среднее телосложение. Возраст — лет тридцать, точно не понять. Ничем не примечательные черты лица.
Не верится, что это я.
Ощупал себя руками.
— Странно все это.
— Я не помню своего имени. Не помню кто я. Не узнаю себя. Собственно, вообще не помню свою жизнь до пробуждения. Не понимаю, что происходит.
— При этом подсознание не видит причин для беспокойства.
— Мне все это снится?
— Белая горячка?
Отвлекся от рассматривания себя в зеркале. Прошелся взглядом по комнате.
Странностей добавилось.
Странно не то, что я не помню комнату. Странно то, что в ней нет ни одной вещи, способной как-то характеризовать владельца.
Кровать, шкаф, шторы в цвет стен.
Открыл шкаф. Пусто.
На кухне тоже стерильная чистота. Пустой холодильник. Рядом с чайником коробка с чайными пакетиками, стиками кофе, сахаром.
В коридоре нашлась тощая дорожная сумка со сменой белья и свитером.
В туалете в шкафчике с красным крестом на дверке дежурный набор: женские прокладки, бинт, пластырь, по упаковке жаропонижающих и обезболивающих таблеток, флакон с йодом.
Похоже, что это съемная квартира, из тех, что сдаются посуточно.
Тщательно обыскал сумку. Нашел пластиковую карточку с чипом, очень похожую на банковскую. На карточке фотография уже знакомого мне мужчины, то есть моя, и номер 5220 5318 2437 1207.
В общем, обыск квартиры и сумки не приблизил меня к пониманию кто я. Нет ни документов, ни телефона, ни каких-либо личных вещей, что могли бы стать зацепкой.
О себе напомнила жажда. Пить хочется очень сильно.
Осознание того, что воды нет, привело в состояние паники. Воды нет никакой. Из кранов уже даже не капает, чайник пустой, льда в холодильнике нет. Прямо сейчас идти на улицу страшно. От этого, кажется, жажда только усилилась. В панике заметался по квартире.