Она не променяла бы эти бусы ни на что на свете. Энди подарил ей их на закате, на уединенной скамейке.
— Ты все помнишь?
— Я не знаю, но… Я помню достаточно, — она улыбнулась ему и дотронулась пальцем до слезинки на его щеке. — Я помню тебя. И я знаю, что ужасно виновата перед тобой.
— Ты? Это я…
— Тсс. — Она приложила палец к его губам. — Я хотела сказать тебе раньше… Я поняла это, как только увидела Джину, но уже было поздно. Я поверила ей потому, что я поняла — я знала это, Энди, — что перестала быть той женщиной, на которой когда-то ты женился. Я стала скучной, неинтересной, некрасивой.
Энди был потрясен.
— Ты не стала… это неправда…
— Это правда. Этого было достаточно, чтобы я возненавидела себя, а обвинила во всем тебя. — Она покачала головой. — Трудно было поверить, что ты хочешь быть со мной, когда я сама себя не выносила. Я думала, что потеряла себя, и не знала, как вернуть. — Она грустно рассмеялась. — Как мало я знала…
— Я должен был понять, должен был увидеть, но ничего не замечал. Я должен был помочь.
— Ты не смог бы, — с чувством ответила Лора. — Мое психическое состояние зависело только от меня, и никто бы не смог его изменить, кроме меня. К сожалению, на это ушло больше времени, чем хотелось бы, — она коснулась его щеки губами. — Теперь я знаю, понимаю, что тебе пришлось пережить из-за моей дурости. Я была такой эгоисткой, Энди. Боже мой! Как ты можешь хотеть, чтобы я вернулась?
— Надо же! А я ломаю голову, пытаясь понять, как я мог позволить тебе уйти.
— У тебя еще все впереди.
— Ну, уж нет! После всего, что случилось, вновь обретя тебя, позволить тебе опять улизнуть? Никогда!
Слова не успели замереть у него на губах, как он уже покрывал ее поцелуями с безумной страстью, и она отвечала тем же. Руки ее скользили по его волосам, плечам, спине. То ей казалось, что она ласкала его только что, то казалось — прошли годы. Они обнимались нетерпеливо, как подростки на заднем сиденье машины, которые никак не могут насладиться друг другом.
— Подожди, — Лора судорожно хватала ртом воздух.
— Я долгие месяцы только этим и занимался, — ответил он, снова целуя ее.
И Лора опять позабыла обо всем на свете, прижимаясь к нему, погружаясь в него, растворяясь в нем. Правда, через несколько минут она вновь попыталась отстраниться.
— Энди!
— Лора! — Он прижался к ее бедру, чтобы она смогла ощутить всю серьезность его намерений.
— Есть более важные вещи, о которых нужно сейчас подумать, — сказала она, пытаясь спрятать улыбку.
Сначала он нахмурился, но тут же его лицо разгладилось.
— Сэм!
Она кивнула, не в силах сдержать улыбку.
— Мне так не терпится рассказать ей, что я вернулась окончательно. — Она провела пальцами по его груди. — А потом продолжим, а?
— Ловлю на слове.
Они уже выходили из комнаты, когда Энди вдруг остановился.
— Послушай, раз уж ты окончательно вернулась, ответь мне на один вопрос.
— На какой?
Он широко улыбнулся.
— А что у нас на обед?
Она внимательно посмотрела на него.
— Я не умею готовить.
— Нет, умеешь.
— Правда? А я не помню.
— Ну, Лора! Представляешь, как нам надоели хот-доги и фасоль.
Она резко остановилась и обернулась.
— Это то, чем ты кормил мою дочь? Хот-доги и фасоль?
Он запнулся.
— Не всегда.
— И то хорошо.
— По пятницам была пицца.
Лора поперхнулась от возмущения.
— Энди Беннет, ты мне отвратителен! Тебя ни на минуту нельзя оставлять с ребенком.
Он заключил ее в объятия и нежно поцеловал.
— Договорились. Ты никогда больше не будешь уходить от нас.
— А ты? — она посерьезнела. — Обещай, что будешь чаще бывать дома.
Он долго смотрел ей в глаза.
— Я буду рядом, я буду любить вас до конца своих дней.
— Ловлю на слове, — она лукаво улыбнулась.
Эпилог
В дверь ванной тихонечко постучались.
— Мамочка? — дверь скрипнула, и из-за угла высунулась головка Сэм. — Мы принесли тебе завтрак в постель. Сегодня же Мамин день.
Прошло уже больше года, как она снова жила с семьей, но каждый раз, при виде дочери, Лора благодарила счастливый случай, который привел ее в Нантакет во время ее беспамятства.
— Спасибо, солнышко, — и Лора, сидевшая на краю ванны, тяжело поднялась. — Я иду.
— Сэм. — Дверь открылась шире, и она увидела мужа, как всегда неотразимого даже в простой майке и спортивных брюках. Он смотрел на жену с обожанием. — Сэм, а почему бы тебе не сбегать вниз и не налить маме имбирного эля?