— Ты вернулся в бар?
Симус допил кофе и опустил чашку на блюдце.
— Да, я должен был вернуться. А потом я пошел домой и напился. И пил все выходные.
— Кто-нибудь тебя видел? Ты выходил за газетами?
Симус улыбнулся — грустная, вымученная улыбка.
— Я был не в состоянии читать.
Он подождал ее реакции, потом на его лице промелькнула надежда.
— Ты мне веришь, — сказал он неуверенно и удивленно.
— В пятницу и еще вчера я тебе не верила, — ответила Рут. — А теперь верю. Я точно знаю, что у тебя ни за что не хватит духу так запросто схватить нож и перерезать кому-то горло.
— Что и говорить, ты отхватила подарок в моем лице, — тихо сказал Симус.
Рут оживилась.
— Могло быть и хуже. Теперь перейдем к делу. Мне не понравился этот адвокат, да он и сам признался, что тебе нужен кто-нибудь другой. Я хочу попытаться кое-что предпринять. В последний раз поклянись, что ты не убивал Этель.
— Клянусь жизнью. — Симус растерялся. — Девочками клянусь.
— Нам нужна помощь. Настоящая квалифицированная помощь. Я вчера вечером смотрела новости, там говорили о тебе. О том, что ты подвергся допросу. Сейчас им нужны доказательства. Нам необходимо рассказать кому-то всю правду, чтобы нам дали грамотный совет или порекомендовали опытного адвоката.
Весь день Рут уговаривала, доказывала, приводила аргументы, склоняя Симуса согласиться. В половине четвертого они оделись в свои «семисезонные» пальто, Рут — прочное и аккуратное, Симус — застегнутое лишь на одну среднюю пуговицу, и отправились в Шваб-Хаус через три квартала от их дома. По дороге они почти не разговаривали. День был не по сезону ярким, и люди явно наслаждались солнечным теплом. Глядя на детишек, спешащих за своими радостно возбужденными родителями с шариками в руках, Симус улыбался.
— Помнишь, мы как-то в воскресенье повели девочек в зоопарк? Как хорошо, что его снова открыли.
Швейцар в Шваб-Хаус сообщил, что ни комиссара Керни, ни мисс Керни нет дома. Растерянная, Рут попросила позволить им подождать. С полчаса они сидели рядышком на диване в холле, и Рут начала уже сомневаться, надо ли было вообще сюда приходить. Она только открыла рот, чтобы предложить Симусу уйти, как дверь отворилась и в холл вошло четыре человека — отец и дочь Керни и с ними еще двое людей.
Пока решительность не покинула ее окончательно, Рут поспешила им навстречу.
— Майлс, я хотела, чтобы ты все-таки дал им возможность все рассказать.
Они были на кухне. Джек резал салат, Нив размораживала макароны с соусом, оставшиеся с обеда в четверг.
Майлс готовил сухое мартини для себя и Джека.
— Нив, ни в коем случае я не позволю, чтобы мне морочили голову. Ты проходишь свидетелем по этому делу. Как это я дам ему возможность рассказать, как он случайно в потасовке убил Этель, и не заявлю об этом?! Да я считаю это своим долгом.
— Я совершенно уверена, что он хотел рассказать тебе что-то другое.
— Все будет так, как положено тому быть. Я тебе обещаю, что Симус Ламбстон и его жена будут подвергнуты самому тщательному допросу. Не забывай, что если этот скользкий племянничек говорил правду, то Рут Ламбстон стащила нож, как я понимаю, не в качестве сувенира на память. Я сделал все, что мог. Я позвонил Питу Кеннеди. Он чертовски хороший криминальный адвокат, и они встретятся завтра утром.
— И чем они будут платить твоему чертовски хорошему адвокату?
— Если Симус Ламбстон чист, он укажет нашим парням, что они лают не на то дерево. Если виновен — Пит сможет сделать так, чтобы ему было предъявлено обвинение не в убийстве второй степени, а в непредумышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами.
За обедом Нив показалось, что Джек уводит беседу в сторону нарочно, чтобы разговор не перескочил на Этель. Он попросил Майлса рассказать о некоторых нашумевших в свое время процессах, а на эту тему Майлс мог говорить бесконечно. Когда только они убирали со стола, Нив сообразила, что Джек знал об этих процессах очень много, а ведь материалы о них не публиковались на Среднем Западе.
— Ты специально искал материалы о Майлсе в старых газетах, — обвинила она.
Он совершенно не смутился.
— Да, я искал. Эй, оставь эту кастрюлю в раковине, я вымою. Ты сломаешь себе ногти.
«Это невероятно, — думала Нив. — Столько всего за одну неделю!» Казалось, что Джек всегда был рядом. Что произошло?
Она знала, что произошло. А потом знобящий холод пронизал все ее тело. Моисей только мельком взглянул на Землю Обетованную, зная, что никогда не войдет туда. Почему она вспомнила это? Почему она чувствовала себя так, как будто что-то главное ускользает от нее? Почему, глядя на траурную фотографию Этель, она видела там еще что-то, глубоко скрытое, как будто Этель говорила: «Погоди, ты увидишь, что это».