— Вы беспокоите больного, — запротестовала сестра.
Джим посмотрел на нее.
— Он коп, хороший коп. Ему станет легче, если он сможет высказать то, что хочет.
Джим еще раз повторил свой вопрос на ухо Витале.
И снова почувствовал легкое движение его руки.
— Хорошо. Ты хочешь что-то сказать о Нив Керни и о заказе.
Джим повторил то, что удалось произнести Тони Витале, несмотря на протесты сестры.
— Тони, ты сказал: «Никки не заказывал». Может быть, это только часть того, что ты хотел сказать? — Внезапно Джима словно озарило: — Тони, когда ты пытался сказать, что Никки Сепетти не приказывал убить Нив Керни, может, ты хотел сказать, что это сделал кто-то другой?
Спустя мгновение его рука ощутила судорожное сжатие.
— Тони, — взмолился Джим, — ну, попытайся. Я буду следить за твоими губами. Скажи мне, кто это, если знаешь.
Как будто вопросы этого парня эхом откликнулись в гулком туннеле. Тони Витале испытал огромное облегчение от того, что может теперь предупредить о такой серьезной опасности. Сейчас в его памяти возникла ясная картина: Джо, рассказывающий Никки о том, что Стюбер заказал убийство. Тони не может заставить свой голос звучать, но он в состоянии медленно шевелить губами, складывая их, чтобы показать — стю, и растягивая — бер.
Джим внимательно следил за ним.
— Я думаю, он сказал что-то вроде «Трю…».
Но тут вмешалась сестра:
— А по-моему, это было «Стю-бер».
Перед тем, как снова провалиться в глубокий целительный сон, тайный агент, детектив Энтони Витале сжал руку Джима и даже ухитрился кивнуть головой.
После того, как возмущенный Дуглас Браун так спешно ретировался, следователи О'Брайен и Гомес принялись за обсуждение тех фактов, которые уже были известны. Они пришли к единому мнению, что Дуг Браун — дерьмо, а его история шита белыми нитками; что он подворовывал у своей тетушки; что все его россказни о том, почему он не брал трубку — чистейшей воды ложь, и что он насмерть перепугался, когда нашли труп Этель и поэтому наплел про угрозы по телефону.
О'Брайен попытался принять позу «для размышления» — откинулся в кресле и положил ноги на стол. Но стол был слишком высок, и ему пришлось опустить ноги на пол, ворча при этом по поводу никуда не годной мебели. Потом он изрек:
— Дивные личности окружали эту Этель Ламбстон. Бывший муж — тряпка, племянник — вор. Но я могу сказать, что из этих двух подонков Этель укокошил ее бывший.
Гомес покосился на коллегу. У него имелось свое мнение на этот счет, но он не хотел выкладывать его сразу. Он сделал вид, будто идея только что пришла ему в голову, и принялся рассуждать:
— Предположим, она была убита дома.
О'Брайен пробормотал что-то в знак согласия.
— Если ты и мисс Керни правы, — продолжал Гомес, — то кто-то переодел Этель, срезал все бирки с одежды и, наверное, выбросил ее чемоданы и сумку.
О'Брайен изобразил согласие; он сидел, полуприкрыв глаза, размышляя.
— Вот в этом все дело. — Гомес решил, что сейчас самое время изложить свою теорию. — Зачем Симус спрятал тело? Это же чистая случайность, что оно было найдено так скоро. Ему бы надо было продолжать платить алименты. С другой стороны, разве прятал бы тело племянник, да еще уничтожив то, что помогло бы установить личность убитой? Если бы Этель не нашли, тело успело бы разложиться, и ему пришлось бы семь лет ждать ее денежек, а потом еще и немало потратиться на юристов. Если кто-то из них и сделал это, то он как раз хотел, чтобы тело было обнаружено, не так ли?
О'Брайен поднял руку.
— Ты слишком высокого мнения об умственных способностях этих мерзавцев. Мы их еще потрясем хорошенько, чтобы понервничали. Рано или поздно один из них скажет: «Я не хотел этого делать». Увидишь, это будет муж. Спорим на пятерку, ты — за племянника?
Телефонный звонок избавил Гомеса от этого выбора. Обоих детективов немедленно вызывал к себе комиссар.
Направляясь в центр города в полицейской машине, О'Брайен и Гомес прикидывали, как будут оценены их действия; комиссар был прекрасно осведомлен об этом деле. Но и они не теряли время зря.
Было четверть пятого, когда следователи вошли в кабинет комиссара.
Комиссару полиции Херберту Шварцу пришлось слушать уже продолжение спора. Следователь О'Брайен и слышать ничего не хотел в защиту Симуса Ламбстона.
— Сэр, — почтительно обратился он к Хербу. — Я совершенно уверен, что это дело рук бывшего мужа. Дайте мне еще три дня и я докажу это.