— Я это подозревала! — сухо заметила ее мать. — Но теперь ты поняла, что ошибалась, верно?
— О, да, — горячо отозвалась Алессандра.
С первого дня приезда она все время чувствовала эту почти физически ощутимую взаимную любовь ее родителей. И как она могла только подумать, что им было плохо вместе?
— Мне всегда казалось, что ты должна была ненавидеть бедность, ведь тебе постоянно приходилось бороться за существование.
Но мать медленно покачала головой.
— В материальном смысле, конечно, да. У нас не хватало ни денег, ни продуктов, ни одежды, но эмоционально я имела все, чего только могла желать. Твой папа сделал меня самой счастливой женщиной на свете. — И она слегка прикоснулась платочком к глазам. — Посмотри, что ты натворила. Я ужасно выгляжу!
— Ерунда! — возразила Алессандра, оглядывая изящный, нежного светло-желтого цвета шелковый костюм и соответствующую шляпку, которые очень подходили к темным глазам ее матери. — Ты выглядишь просто замечательно, как самая настоящая мать невесты!
— А ты? — спросила ее мать. — Уже почти половина третьего, а ты все еще не готова.
— Кто не готов? — послышался глубокий голос из дверного проема, и, обернувшись, Алессандра с любовью и гордостью посмотрела на появившихся Камерона в великолепном темном костюме и толстощекого, твердо стоящего на ногах ребенка — точную миниатюрную копию своего отца, даже с шелковым галстуком-бабочкой на груди!
— Мамочка! Мамочка! — закричал Джемми и кинулся через комнату к ней на колени. — Я красивый?
— Ты просто замечательный, — улыбнулась Алессандра, и ее глаза встретились в зеркале с сине-серыми глазами Камерона. И ты тоже, беззвучно сказала она, наблюдая, как удовольствие разливается по властному и красивому лицу мужа.
— Джемми, Джемми, Джемми! — всполошилась миссис Уолкер. — Ты помнешь маме платье! Пойдем с бабушкой и поищем твоего дедушку. Мы спросим его, готов ли он к свадьбе!
— До свиданья, дорогой! — Алессандра запечатлела нежный поцелуй на темной макушке сына и крепко обняла его, прежде чем он, счастливый, убежал с бабушкой.
Какой-то момент после их ухода стояла тишина.
— Может, мы сошли с ума? — внезапно спросила она Камерона.
— С ума? — Недоуменная улыбка тронула его губы. — Почему?
Алессандра пожала плечами:
— Собираемся сегодня пожениться, когда на самом деле давно женаты.
Камерон покачал головой.
— Но не в глазах церкви или с точки зрения твоих родителей. И даже... — он бросил на нее быстрый понимающий взгляд, — в твоих глазах. Разве я не прав, моя любимая?
Алессандра снова вспомнила их свадьбу в мэрии три года назад, себя в коротком красном платье и Камерона, остановившегося по дороге, чтобы купить розы. О, это было восхитительно, но тогда она не была до конца уверена в его чувствах к ней, да и ее собственные чувства так перемешались...
Теперь же она не сомневалась в их долгой любви и согласии, и ей захотелось узаконить это согласие, поклявшись во взаимной верности. Перед алтарем. В церкви. И еще хотелось, чтобы ее родители непременно присутствовали на торжественной церемонии, — именно по этой причине они с Камероном и предприняли свадебное путешествие в Италию.
— Мне нельзя носить белое, — прошептала Алессандра, аккуратно поправляя кончиками пальцев венок из кремовых роз и вуаль на своей голове. — У меня ведь уже двухлетний сын!
— Но платье вовсе не белое, — возразил он, пока его глаза медленно скользили, оценивая ее фигуру. — Оно цвета слоновой кости, и ты в нем выглядишь просто великолепно.
Именно от Камерона ей больше всего хотелось это услышать. Лицо ее осветилось радостной улыбкой.
— Правда?
— Ты ведь сама знаешь, что да!
Он положил руки на ее узкие плечи и начал ритмично поглаживать их через тонкий шелк подвенечного платья, и Алессандра сразу же почувствовала медленно накатывающуюся волну непреодолимого желания.
— Милый, не надо, — слабо возразила она. — Я только что сделала прическу.
Камерон неохотно прекратил ласку.
— Попозже, — пообещал он и, нежно поцеловав жену сзади в шею, улыбнулся ей в зеркале. Но ее глаза блестели от слез, и он отреагировал немедленно: — Любовь моя! Что такое? В чем дело?
Несколько минут Алессандра не могла вымолвить ни слова.
— Я так счастлива! — плакала она. — Я тебя обожаю. Я обожаю нашего сына! Я даже хочу жить в Манчестере, хотя мы и решили туда не переезжать! — Она вытащила из ящичка туалетного столика бумажные салфетки и принялась утирать лицо. — Твоя идея относительно покупки нашего собственного рекламного агентства, когда Джемми пойдет в школу, просто великолепна! — Алессандра судорожно вздохнула и попудрила нос. — Да, Камерон, — серьезно закончила она. — Я очень, очень счастлива!
Камерон сузил глаза и задумчиво посмотрел на жену. Потом неуверенно пожал плечами:
— Тогда почему слезы?
Алессандра почувствовала мгновенное удовлетворение оттого, что ее сильный и уверенный муж выглядит таким смущенным.
— Это, должно быть, снова мои несчастные гормоны, — прошептала она.
— Гормоны? — Камерон нахмурился. — Гормоны! — Он был так потрясен, что бессильно опустился на краешек стула, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица. — Алессандра Калдер, — торжественно произнес он, — ты хочешь сказать, что у нас будет еще один ребенок, ты опять... ты?..
— Беременна? — Она энергично кивнула. — Ну да. Ты рад?
Камерон вскочил, рывком поставил ее на ноги, и его руки сомкнулись вокруг ее плеч.
— Рад ли я? — спросил он, глядя в се глаза. — Не то слово, моя любимая. Я счастлив!
И наклонился к ее губам, чтобы показать, насколько велико его счастье.