Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.
— И не подумаю! — бросила она и быстро пошла к двери спальни.
Райли последовал за ней. И воспоминания — тоже.
Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.
— Кортни, посмотри на меня.
Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! — приказала себе Кортни.
Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась — и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.
— Мой отец любил маму.
Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.
— Она была для него всем. — Он опустил руку. — Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.
Кортни все еще не понимала, к чему он клонит.
— При чем здесь твоя работа? Какое она имеет отношение к нашим чувствам?
— Не понимаешь? А если со мной что-то случится? Представь себе, что мы стали жить вместе или даже поженились, у нас родились дети. Подумай о ребенке, которого ты носишь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить то же, что пережил мой отец, когда мама погибла.
У Кортни в буквальном смысле отвисла челюсть. От удивления она даже выронила из рук сумочку и туфли. Не может быть, чтобы Райли говорил серьезно! Или может? Кортни потерла пальцами виски, но ее растерянность от этого не уменьшилась. Она села на диван и встряхнула головой. Оправившись от шока достаточно, чтобы вновь обрести дар речи, Кортни медленно, почти по слогам проговорила:
— Постой-ка, кажется, я чего-то недопонимаю. Ты не хочешь, чтобы я тебя любила, потому что думаешь, что, если с тобой что-то случится, это меня уничтожит?
— В общем и целом… так.
Кортни ошеломленно покачала головой.
— В жизни не слышала более нелепого оправдания мужского страха перед серьезными отношениями!
— Не забывай, что я пережил эту ситуацию. — Райли повысил голос. — Я своими глазами видел, что происходит с человеком, который слишком сильно любил другого человека.
— То, что ты пережил — это ужасно, не спорю. Ты потерял мать, а потом стал свидетелем того, как твой отец медленно убивает себя. Но, Райли, тебе не приходило в голову, что все люди разные, что одни эмоционально сильнее других?
Райли повернулся к Кортни спиной и отошел к комоду. Он снова засунул руки в карманы и ссутулил плечи. Кортни встала и подошла к нему, спрашивая себя, хватит ли ей сил изменить убеждения, с которыми Райли прожил больше двадцати лет, убеждения, которые она и понимала-то с трудом.
— Райли, смерть — это часть жизни. Потеряв любимую или любимого, человек скорбит, это естественно, но жизнь продолжается. А твой отец… он просто погряз в жалости к себе. Вместо того, чтобы чтить память твоей матери, он ее разрушил.
Райли круто развернулся и посмотрел на Кортни, от его взгляда повеяло таким арктическим холодом, что Кортни едва сдержалась, чтобы не поёжиться.
— Ты судишь о том, чего не знаешь! Тебя там не было.
— Не было, но ты сам сказал, что твой отец просто сдался. Более того, он фактически бросил сыновей именно тогда, когда они в нем больше всего нуждались. Когда ты в нем больше всего нуждался.
— Это верно, — нехотя согласился Райли. — Но будь я проклят, если допущу, чтобы со мной… если стану причиной таких же страданий женщины, которая меня любит.
От Кортни не укрылась его многозначительная оговорка. Понимание того, что в действительности творится в душе Райли, пронзило ее, как разряд тока. Не обращая внимания на мрачную, даже угрожающую маску на лице Райли, она воскликнула:
— Я все поняла! Ты до смерти боишься, что кончишь так же, как твой отец! Хотя ты и говоришь, что, возможно, тоже любишь меня, тебе легче меня отпустить, чем признать правду. Так меньше риска, правда?
На мгновение во взгляде Райли отразилось нечто, очень похожее на панику, но он быстро спрятал свои чувства под непроницаемой маской — глядя на него, никто не догадался бы о его уязвимости.