— Сгорел чуб-то! — произнес Иван сокрушенно. — Вся красота сгорела! — Он понюхал пальцы, которыми мял чуб, и сплюнул. — И на руках волосы сгорели. Прямо под корень! Вот огня мы с тобой развели, Зайцев!
Опять раздался стук в окно. Иван поднялся и, приложив горячие ладони к раскаленному лицу, пошел к окну. Дурнов стоял, прижавшись лицом к стеклу.
— Впусти, Ванюша! Иззябся начисто.
— Не могу!.. Выпей водки иди. Мне еще полчаса, не меньше, жариться.
— Гудок сейчас будет, Цыганок!
— Черт с ним.
— Цыганок!..
— Не ханыжь! Сказал нет — и баста!
Иван вернулся, сел, закурил. Затянувшись глубоко, произнес с явным удовольствием:
— Ну и жарища! Думал, вспыхну, как порох! Через нос дышать нельзя — в носу волосы тлеют, ртом — опять трудно. Зубы от жары ломило! — Иван ждал похвалы и сочувствия, и Зайцев, не боясь покривить душой, признал:
— Я бы не выдержал! Точно, не стерпел бы и пяти секунд.
— Докурю, перезарядим шахту и вторую сторону начнем… А чего не женишься-то?
— Успею. Какие мои годы?!
— Да-а! А я вот на свидание опаздываю, — сообщил Иван. — В гости ждет… Домой пригласила!.. А я здесь горю…
— Ожоги, наверное, будут, Одинцов?
— Будут, — согласился тот. — И на руках, и на морде. Огнем все горит.
— Сразу в медсанчасть пойдем. Помогут, помажут чем-нибудь.
— Я ж сказал — на свидание опаздываю! Высыпай мешок, догорают угли.
Работать у полыхающего жаркого костра во второй раз было еще труднее. Обожженные руки отказывались держать раскаленную горелку, глаза слезились, кожа на щеках и лбу натянулась — вот-вот лопнет — и пылала неимоверным жаром. Одинцов дышал то ртом, то носом и на этот раз не произнес ни слова. Боялся вдохнуть в легкие лишний раз раскаленного воздуха.
Зайцев вдруг придумал, как хоть немного уберечь Одинцова. Он опустил в бак широкий стальной лист и прикрыл им большую часть углей.
— Молодец! — похвалил Одинцов. — Башка работает!
— Лучше так?
— Еще бы!
Потом Иван отдыхал, а Зайцев засыпал тем временем стальной ящик до краев углем. Иван помог покрыть угли листами железа.
— Пока все угли не сгорят и не остынут — не открывать! — предупредил он. — Попадет холодный воздух — все к черту может полететь. Понял?! Ночевать здесь останусь.
— А зачем? Закрыли огонь ведь… Большого пламени не будет…
— Нет, останусь. Мало ли что…
— А на свидание? Не пойдешь?
— Поздно уже. Да куда я с такой паленой мордой гожусь! — вздохнул Одинцов. Но в этом самокритичном высказывании слышалось сейчас больше гордости, чем сожаления.
— Пойдем сходим все-таки в здравпункт. Да и поесть не мешает.
Они торопливо выскользнули за дверь, ведущую в токарный цех, а из него уже выбрались во двор. Ветер стих. Было вроде даже тепло. Крупные хлопья снега отвесно и тяжело падали с черного неба. Снежинки иногда попадали на обожженное лицо и вызывали жгучую боль. Уже у проходной они встретили шофера автобуса.
— Как, удачно заварил? — спросил Грисс. — Только и разговору было в автобусе после работы, что о твоей шестерне.
— Еще не знаю. Завтра посмотрим. А что Ольгу не видно?.. Ты вроде около нее ходил.
— Около нее, говоришь? Уехала Ольга.
— Сбежала? — воскликнул Иван. — Неужто?..
— Не сбежала. На учебу уехала…
— Ждешь?
Василий промолчал. Вышли на призаводскую площадь.
— Ты куда сейчас поедешь? — вдруг оживился Одинцов. — В город не едешь?
— Нет. В гараж.
Одинцов остановился, взял Василия за угол мехового воротника.
— Послушай, парень! Свози меня в город! Вот так надо! — Он провел обожженной ладонью по горлу. — Просто позарез как надо! Будь человеком!
— Что за дело?
— Встретиться мне надо. Из-за этого колеса опоздал. Ну, выручишь?!
— Вчерашняя, что ли?.. Которую провожать ездил?
— Заметил, да?
— Пошли. Садись в машину. Я позвоню в диспетчерскую, чтобы путевку выписали.
— А если не выпишут? Может, так махнем? Проскочим!
— Выпишут. Садись!
Иван обратился к Зайцеву:
— Слушай, я уж потом в здравпункт… А перекушу в городе. Сам понимаешь… Молодчина ты, Зайцев! Здорово мне помог… Завтра пораньше приходи.
Уже в машине Иван признался Гриссу:
— Ты только не сердись, я не знаю, как на машине туда проехать. Через парк шли, потом мимо гостиницы и в улицу.
— У парка гостиница?.. Знаю, как ехать.
…Вот и длинный глинобитный забор, деревце с калиткой рядом. Иван легко перепрыгнул через арык, постучал раз, другой. Никто не откликнулся.
Он постучал настойчивее, прислушался, толкнул калитку. Она отворилась. Иван шагнул в незнакомый двор, огляделся. И в ту же минуту в глубине двора в светлом квадрате мелькнула тень, послышались шаги.