— Почему бы нам не изменить это?
***
Еда была плохой идеей.
Очень плохой идеей.
Может, потому что каждый раз, когда она приходила в гости в дом моих родителей, я непременно садился на противоположном краю стола, как можно дальше от неё (стандартная процедура в присутствии Руни), но я никогда не знал, что она наслаждается своей едой... вот так.
Постанывает. Вздыхает. Проводит языком по зубцам вилки.
У меня эрекция размером с Сиэтл. И теперь я паникую.
— Я помою посуду, — говорит она, потянувшись к моей тарелке.
— Нет! — это звучит громче, чем я намеревался, но мне нужно, чтобы она села, расслабилась и перестала быть такой чертовски услужливой. Проблема в том, что я сейчас не могу встать и позаботиться обо всём сам, потому что... эрекция.
— Просто... — я оглядываюсь по сторонам. — Как насчёт чая?
Не хочу я чая. Я хочу ледяную ванну. Но пока что это даст мне время взять своё тело под контроль.
— Конечно, — говорит Руни, улыбаясь и собирая тарелки в стопку. Я забираю их у неё, заслужив её притворно недовольный взгляд. — Я так понимаю, он в шкафчике над чайником?
— Ага.
Она обходит стол. Пока она проходит мимо, я давлю пальцами на свои глазные яблоки, чтобы не пялиться на её задницу. Это ад. Жениться на той, которую ты желаешь — это ад.
— Кто-нибудь ещё хочет чая? — спрашивает она, оставляя позади наш сервированный стол под открытым небом и открывая дверь в дом.
— Да, пожалуйста, — отвечает Беннет. — Я помогу, — встав, он собирает оставшиеся тарелки и приборы, затем следует за ней.
— Оставь мытьё посуды мне, — кричит Паркер через плечо.
— Я так и собирался, — отвечает Беннет.
Руни смеётся, и этот звук стихает, когда она и Беннет скрываются в доме.
Паркер возится с цветами, которые он поставил в вазу (я практически уверен, что он нарвал их возле шалаша), затем смахивает крошки со стола. Его взгляд скользит ко мне.
— Всё в порядке, друг мой?
Делая медленные, глубокие вдохи, я представляю, как дюйм за дюймом погружаю своё тело в озеро посреди зимы. Теперь, когда мой член уже не угрожает прорвать ширинку, я убираю ладони от лица и смотрю на небо. Проклятье. Погода всё ещё идеальна для похода.
— Я в порядке, — говорю я ему.
— Всё ещё планируешь...
— Ага.
Паркер кивает, покосившись на Скайлер, которая спит рядом с ним на складном стуле, закутавшись в одеяло из моего дома.
— Думаю, это хороший жест.
Я откидываюсь назад и дёргаю себя за воротник, делая глубокий вдох.
— Только на сегодняшний день.
Зная меня достаточно хорошо, чтобы почувствовать, когда я почти исчерпал свой ресурс, Паркер откидывается на спинку стула и наблюдает за спящей Скайлер, позволяя тишине воцарится на несколько минут. До нас доносятся тихие отголоски того, как Беннет и Руни готовят чай. Скайлер подёргивается во сне и улыбается.
Наконец, он нарушает тишину.
— Могу я кое-что сказать?
Я стону.
— Ты же всё равно скажешь.
— Думаю, она сейчас немного... сбилась с пути.
Я хмуро смотрю на него.
— Как ты вообще мог прийти к подобному выводу, проведя с ней такое небольшое количество времени?
— Потому что я узнаю такое состояние. Я бывал в нём. Я это чувствую. И слушай, может, я вообще ошибаюсь. Но я просто хочу сказать — придерживайся своего плана, если хочешь, сохраняй всё платоническим и деловым, но... хотя бы постарайся быть для неё другом, пока она здесь.
— Это последнее, чем я буду для неё.
— Ты такой упрямый, — говорит он, переводя взгляд на Руни и Беннета, когда они выходят из дома, неся подносы с чайными чашками, разными добавками, чайником и тарелкой безглютенового печенья.
— Поверь мне, — говорю я ему. — Это к лучшему.
— Чушь собачья, — отвечает он сквозь улыбку, когда двое других присоединяются к нам за столом.
Я всё ещё хмуро смотрю на него, когда Руни окликает меня по имени.
— Чёрный чай? — спрашивает она. — И без сахара, верно?
Я киваю.
Она ловко наливает его, а Беннет готовит следующую чашку, принимая заказ Паркера. Это странное чувство — сидеть рядом с ней, пить чай с моими друзьями. Так же странно, как сидеть за столом и чувствовать, что она, возможно, ничуть не возражала, что я такой тихий, пока мы ели. И наверняка это не так. Она безупречно вежлива. Уверен, она всего лишь терпит мою молчаливость.
Её пальцы вскользь задевают мои, когда она подвигает ко мне чашку, и это выдёргивает меня из мыслей.
— Спасибо, — говорю я ей.
Она улыбается, затем поворачивается к Беннету и Паркеру, раскладывая печенье по тарелкам для них. Их разговор заполняет тишину, тогда как я ничего не говорю. Я пью чай и наблюдаю, как они так легко общаются, будто знали друг друга годами.
И только когда они встают, и Паркер и Беннет ведут себя так, будто реально собираются зайти в мой дом и мыть за мной посуду, я всё же обретаю дар речи.
— Идите домой, чёрт возьми, — говорю я им, показывая на их грузовик. — Вы сделали достаточно.
Паркер закатывает глаза.
— Ладно, — он поднимает спящую Скайлер, которая почти не спала прошлой ночью — настолько её будоражила идея свадьбы.
Беннет на прощание обнимает Руни и подмигивает мне.
— Я отретуширую фотографии, когда мы приедем домой, и пришлю тебе.
Я киваю.
— Спасибо, Би.
— Спасибо вам за всё, — говорит Руни, принимая однорукое объятие Паркера, и её взгляд задерживается на Скайлер, спящей на его руках. Я вижу, как её лицо на мгновение напрягается, затем разглаживается.
А потом мы стоим бок о бок, пока мои друзья уходят.
— Что ж, — говорит она со вздохом, когда их грузовик скрывается на дороге.
Я убираю руки в карманы, потому что они дрожат.
— Что ж.
Она смотрит на меня.
— Всё в порядке?
— Угу, — я откашливаюсь, глядя в землю и поддевая почву ботинком. — Я тут подумал, может... — я снова прочищаю горло, потому что мой голос срывается как у писклявого подростка. — Может, мы попозже могли бы сходить в поход.
Мгновение тишины.
— Поход?
— Ничего слишком тяжёлого. Просто... расслабляющая прогулка и красивый вид в конце.
Она заправляет за ухо выбившуюся прядку.
— Я бы с удовольствием.
— Супер, — меня омывает облегчением. — Я приберусь на кухне, позволю тебе отдохнуть остаток дня, а потом пойдём примерно в районе ужина. Если ты захочешь, конечно.
— Я хочу, да. Спасибо... Спасибо, что предложил.
Я киваю.
— Что ж. Я просто... — я показываю на дом. — Посуда. Пойду помою её.
— Я помогу.
— Руни...
— Ты обещал, — говорит она, шагая передо мной. — Ты обещал, что позволишь мне помочь сегодня.
Я обречённо открываю дверь и придерживаю для неё. Вот только пёс несётся к нам и забегает первым. Я таращусь на него.
Он зашёл внутрь. Раньше он никогда этого не хотел.
Он скулит и смотрит на Руни, не сводя с неё больших карих глаз.
Руни переступает порог, затем приседает перед ним и медленными, размеренными движениями гладит его по всему телу.
— Ты такой милашка, — воркует она с ним, ласково массируя возле ушей. Пёс закрывает глаза и мечтательно покачивается.
Везучий ублюдок.
— Ему можно в дом? — спрашивает она, когда он начинает бродить туда-сюда.
— Всё в порядке, — я наблюдаю, как он всё обнюхивает, держа ушки торчком. Затем косится то на постель, то на меня.
— Не перебарщивай, — говорю я ему.
Он бежит ко мне и лижет мою ладонь. Я до сих пор не могу переварить, что ему комфортно в доме. Но потом я наблюдаю, как он семенит за Руни на кухню, не сводя с неё глаз, и всё встаёт на свои места. Он сделает что угодно для неё. Ну естественно.
Пока Руни гладит пса, я пускаю воду и добавляю средство для мытья посуды в раковину. Через несколько минут мытья я чувствую, что она выпрямляется и встаёт справа от меня. Она начинает ополаскивать тарелки, затем вытирать их. Пёс храпит на ковре позади нас.