– Точно. Но, Рэнд… Еще хуже то, что я скажу тебе дальше.
– Я готов ко всему.
– Я думаю.., похоже на то.., она жила с Саквилем несколько последних лет. Она определенно ничего не сказала, но…
– О Боже! – пробормотал он.
Розали встрепенулась, словно курица, защищающая своих цыплят:
– Рэнд, я надеюсь, ты не собираешься ее осуждать. Она только делала то, что должна была делать. Не забывай, что когда-то ты сам поставил меня в подобную ситуацию – мы жили три месяца вместе до свадьбы.
– Но это не идет ни в какое сравнение, и потом, я не был старше тебя вдвое.
– Я не понимаю, при чем тут возраст.
– Было время, Розали, когда ты была очень нетерпимой.
– Ну пожалуйста, – умоляюще проговорила Розали. – Постарайся понять, как тяжело быть одинокой и беззащитной женщиной. Когда-то я пережила нечто подобное, и это напугало меня до смерти. А Мирей все-таки выжила в таких тяжелых условиях, но ее очень сильно обидели…
– Обидел? Кто? – Несмотря на рассудительность и внешнюю холодность, Беркли был чувствительным человеком.
– Я пока точно не знаю. Мирей необходимо внимание и покой. Она всегда была такой легко ранимой девочкой. Мне кажется, она очень несчастна и беспомощна, и это меня угнетает. Она так расстроена, что не хочет возвращаться в дом.
Я не представляю, как мы заберем ее вещи…
– Подожди. Успокойся. Что ты имеешь в виду, говоря «заберем ее вещи»?
– Рэнд, – миссис Беркли смотрела на мужа открытыми голубыми глазами, – она так много значила для меня во Франции. Она была моим единственным другом, заботилась обо мне, когда я болела… Я хочу отблагодарить ее за внимание и любовь.
– Ты хочешь, чтобы мы взяли ее с собой в Уорвикшир?
– Тебя не должно беспокоить то, что произошло пять лет назад, – напомнила ему Розали. – Помнишь, ты как-то сказал, что она могла бы остаться жить с нами?
– Ты ничего не забываешь… Да, я это говорил, и мое предложение остается в силе.
– Я обожаю тебя… – Розали пожала руку мужу.
– До того как ты засыплешь меня словами благодарности, будь уверена, что я все равно расспрошу ее о Гийоме.
– Конечно, мой дорогой и любимый муж.
– Что-то я очень снисходителен к тебе в последнее время, – пожаловался Рэнд, любуясь ее довольной улыбкой. – В любом случае мне очень приятно, что ты попросила у меня разрешения.
– Я должна просить тебя еще об одном: можно я отвезу ее в Уорвикшир прямо сейчас?
– Сейчас? – Рэнд был очень недоволен. – И пропустить охоту?
– Я не вижу другого выхода. Она не останется здесь больше ни на один день. Ты знаешь, я не люблю охоту, а также всех женщин, с которыми мне придется здесь общаться.
– Подумай, как это будет выглядеть, если ты повернешься и уедешь домой, оставив меня одного?
– Если ты и вправду заботишься о том, что говорят о тебе люди, то ты бы не женился на мне, – мягко сказала Розали, ласково касаясь его руки: только ей одной удавалось смягчить его гнев. – И хотя меня ужасает мысль, что придется провести одну-две ночи без тебя, я уже жду твоего возвращения. – Она встала на цыпочки и прошептала ему в ухо:
– Я обещаю подготовиться к твоему приезду…
– Как? – поинтересовался Беркли, любящий знать все детали, а Розали медленно улыбнулась, прежде чем произнесла несколько тщательно подобранных слов. Положительный ответ на ее обещание был обеспечен – Рэнд не нашел ни одного аргумента против.
Глава 7
Окруженный огромными вековыми деревьями и зелеными гротами, Беркли-Холл имел вид сказочной местности. Он украшал Уорвикшир как благородный алмаз, его арки парили между небом и землей, а шпили упирались прямо в облака. Окна, своей формой напоминавшие трилистники, и пилястры придавали особняку нарядный вид.
Когда Розали и Мира с помощью слуг вышли из экипажа и прошли в дом, Мира обнаружила, что его внутреннее убранство превосходило прекрасный внешний вид – отделка из редкого желтого мрамора, блеск полированного красного дерева, бронзовые перила и пышно украшенные порталы дверей.
– Леди Беркли! – встретило их радостное восклицание подошедшей к ним полной женщины, оказавшейся экономкой. Ее сопровождали две служанки, у одной из которых был весьма расстроенный вид. – Вы вернулись раньше, чем мы предполагали.
– Да, мисс Грейсон, – ответила Розали. – У нас возникли некоторые непредвиденные обстоятельства… – Она замолчала и нахмурилась, заметив заплаканные глаза одной из служанок. – Бог мой, Нейл, почему ты плачешь?
– У нас была проблема с дисциплиной, – мрачно ответила мисс Эйсон. – Нейл предпочитает сплетничать и болтать целый день, вместо того чтобы заниматься своей работой.
Невзирая на занятость своими собственными проблемами, Мира посмотрела на понурую девушку и с сочувствием и симпатией улыбнулась ей.
Очевидно, Розали тоже почувствовала сострадание; она ласково обратилась к девушке:
– Я думала, что последний разговор о болтовне принес тебе больше пользы, Нейл. Я бы хотела поговорить с тобой после того, как устрою мою гостью.
– Да, мэм, – ответила служанка, бросая отчаянный взгляд на торжествующую экономку.
Позднее Мира узнала, что, хотя мисс Грейсон была замечательной экономкой, сама Розали играла значительную роль в управлении Беркли-Холлом. Она вникала в бесчисленные хозяйственные проблемы и принимала решения, использовала все уловки настоящего дипломата, чтобы поддерживать мирные отношения между слугами и никогда не теряла самообладания. Розали много занималась благотворительностью, поддерживала тесную дружбу с соседями и родственниками, каждый день проводила много времени с сыном и, кроме того, помогала мужу. Несмотря на то что ее дни были насыщенными и полными забот, ее голос никогда не звучал громко или резко, ее обращение всегда было мягким и доброжелательным. Как ей так легко все это удавалось?
Большинство слуг и крестьян, живших в поместье Беркли, со своими бедами в первую очередь шли к хозяйке, так как им было хорошо известно, что она не только встретит их с сочувствием и пониманием, но и обладает таким влиянием на своего мужа, какого не имеет никто. Гости и родственники, приезжавшие в Беркли-Холл, тоже отвлекали на себя ее время и внимание, наслаждаясь ее обществом и стараясь удержать рядом с собой как можно дольше. Все это делалось за спиной Рэнда Беркли, потому что все знали его горячий и ревнивый характер, и внимание к его жене не могло не вызвать его недовольства. Он весьма недвусмысленно давал понять, что именно он главный объект каждодневных забот Розали, и не выносил, если кто-нибудь пытался отнимать у нее время.
Лакей и две служанки окружили Розали и говорили одновременно.
– Мирей, я вижу, ты утомлена, – сказала Розали. Собравшаяся вокруг нее группа, казалось, совсем не раздражала ее. – Извини меня, – она выразительно посмотрела на слуг, – но есть несколько дел, требующих моего внимания.
Может быть, ты выпьешь чаю, пока я разберусь с делами?
Розали обратилась к полненькой симпатичной служанке с просьбой принести для них поднос с чаем и, проводя Миру в маленькую гостиную, обратила ее внимание на крылатых сфинксов и грифонов, которые взирали на них с лепнины под потолком.
– Как красиво! – изумилась Мира, следуя за Розали в очаровательную комнату, изящно отделанную розовым мрамором. Мягкие кресла стояли перед затейливой каминной решеткой, гравюры в золоченых рамах украшали стены. Розали просияла от ее искреннего комплимента.
– Спасибо. Сразу после нашей с Рэндом свадьбы этот особняк оформил наш знакомый, герцог Стаффордширский.
– Алек Ф-Фолкнер? – запнулась Мира, сразу почувствовав себя скованно в доме, еще минуту назад очаровавшем ее.
– Ты слышала о нем? – поинтересовалась Розали, подходя к окну и отодвигая занавеску.
– Да… – тихим голосом ответила Мира. – Вы часто.., то есть он ваш близкий знакомый?
– На самом деле нет. – Глаза Розали стали задумчивыми, она размышляла над прозвучавшим вопросом. – Я думаю, мы могли быть ближе… В конце концов дело не только в том, что он оформил наш дом; мы находимся в хороших отношениях со всей семьей Фолкнеров. Когда я виделась с ним несколько раз, у меня осталось впечатление о нем как о приятном и воспитанном человеке, и Рэндуон нравится, но…