Если бы на свете не было Миры, Алек, наверное, не понял всей самоотверженности поступка Холта. Как не понимает Карр сейчас, он тогда не мог объяснить себе чувства Холта, которые привели его к гибели. Но как объяснить Карру, что два месяца настоящей любви стоят жизни? Его кузен был слишком молод, чтобы принять это утверждение не как простую банальность.
– Для Холта Лейла значила все, – уверенно сказал Алек.
– Что мы теперь будем делать?
– Искать Титлера.
– Зачем? Ты забыл, что мы ищем не Лейлу, а убийцу Холта?
– Идя по следу Холта и наводя справки о Лейле, мы сможем найти ответы на наши вопросы.
Мира дремала, закрыв глаза и подставив нежным солнечным лучам лицо. Сначала она читала в саду, но потом пересела на каменную ограду, которая обрамляла дорожки вокруг дома. Невдалеке щебетали птицы, кружась над головками распускающихся цветов. Сонно улыбаясь. Мира наслаждалась пением птиц, ласковым солнцем, плеском воды.
Вдруг она услышала беспокойный птичий гам, а потом все затихло, птицы улетели – значит, кто-то спугнул их. Мира открыла глаза. Навстречу ей, улыбаясь, шел Алек. Его черные волосы блестели на солнце, как крылья ворона. «Он вернулся», – радостно думала она, и эта мысль наполнила ее сердце спокойствием. Он был так красив, что сердце Миры учащенно забилось от счастья. И хотя она любила бы его не меньше, если бы он не был так красив, его красота вызывала в ней огромное чувство гордости.
– Это несправедливо, – сказала Мира ласково.
– Что несправедливо? – Алек сел рядом с ней.
– Что ты вобрал в себя так много красоты, а остальным оставил для дележа только каплю.
– Как идут свадебные приготовления?
– Превосходно! Я заказала самое прекрасное на свете платье, мы собираемся украсить церковь зелеными ветками, а тебя совсем не беспокоит, что ты не помог мне придумать все это…
Он прервал ее речь жадным поцелуем. Они почувствовали, что по-новому понимают друг друга: разлука последней недели сильно отличалась от их прежних расставаний.
– Прости меня, я тогда так нехорошо попрощалась с тобой, – извиняющимся тоном сказала Мира.
– Я не должен был оставлять тебя в таком настроении. Я должен был убедиться, что ты понимаешь…
– Я понимала. Я просто вела себя как эгоистка, – Я не боюсь твоего эгоизма по отношению ко мне.
– А я боюсь. Если бы я могла, то заперла бы тебя в комнате и никуда не отпустила.
– Я согласен, если эта комната – спальня.
Мира не спрашивала ни о Лондоне, ни о том, узнал ли Алек что-нибудь о Холте. Эти новости можно обсудить потом. Алек тоже не начинал разговор об этом.
В ночь перед свадьбой Мира никак не могла уснуть.
Она зажгла свечу и спустилась вниз, чтобы приготовить себе травяной чай. По дороге на кухню ее внимание привлек свет в библиотеке, и она пошла посмотреть, кто там.
– Заходи, – прозвучал голос Розали, которая сидела на кожаном диване с книгой в одной руке и бокалом вина в другой. – Я не могла заснуть. – Розали закрыла книгу. – Не знаю, почему, ведь это твоя свадьба… Я спустилась, чтобы почитать и отвлечься от мыслей о завтрашнем дне.
– Я тоже никак не могу заснуть, – призналась Мира. Ее взгляд скользнул по бутылке вина и бокалам на серебряном подносе.
– Я собиралась заварить себе травяной чай, но твое снадобье мне больше нравится.
Они обе рассмеялись.
Когда Мира устроилась на диване, лицо Розали стало серьезным.
– Мирей, я долго думала, ведь это ночь перед свадьбой, и по традиции.., ты знаешь, что некоторые вещи нужно объяснить, чтобы ожидания невесты.., не были.., не слишком расходились с действительностью. Я знаю, что ты.., ну, мы никогда не обсуждали твои отношения с мужчинами, так что я не знаю, что тебе рассказывать… – Она откашлялась и заставила себя взглянуть Мире прямо в глаза. – В общем, это длинное и туманное вступление… Если ты хочешь что-то спросить относительно завтрашней ночи…
Если ты хочешь, я…
– Розали, – Мира чувствовала себя немного неловко, – у меня нет никаких вопросов по поводу завтрашней ночи.
– Я именно этого и боялась.
Обе снова залились смехом.
Розали сделала большой глоток сладкого фруктового вина и сказала:
– Все-таки я хочу быть уверена, что ты все знаешь. Мне с детства внушали ужасные глупости по поводу таких вещей, как обязанности жены в постели и тому подобное. «Необходимые», как считали, вещи, которые должна знать добродетельная жена.
– Что же надо делать жене в постели?
– Моя мать говорила, что надо просто лежать на спине и думать об Англии.
Мира веселилась от всей души.
– К счастью, когда она мне это сказала, мы с Рэндом уже бывали вместе наедине. Но такое известие повергло бы многих в шок.
– Я знаю, это произошло, когда мы были в Анжу.
– Откуда ты знаешь?
– Можно было догадаться по его взгляду, да и по твоему тоже.
– Я не думала, что это так очевидно. – Розали улыбалась и добавила уже более серьезно:
– Мирей, я изменила свое мнение относительно лорда Фолкнера. Я наблюдала за ним в последние несколько визитов и увидела, что он сильно отличается от того, что я о нем думала. Когда он рядом с тобой, он совсем другой, а этого достаточно, чтобы я была спокойна за тебя.
– Я очень рада, Розали.
– Я надеюсь, он сделает тебя счастливой. Дай Бог, чтобы он ценил твое счастье, спокойствие.., твое удовольствие так же высоко, как и свое собственное.
– Да, он так и делает, – пыталась Мира убедить подругу и покраснела. – Я хотела сказать, он будет делать.
– Я понимаю, что ты хотела сказать, – ответила Розали с лукавой улыбкой.
Свадьба состоялась на следующее утро в маленькой церкви Уорвикшира. На церемонию были приглашены только Фолкнеры, Беркли и несколько гостей. Для Миры, которую уже волновало ее новое положение в качестве жены Алека Фолкнера, было очень важно, чтобы церемония прошла достойно, но без излишней помпезности. Светские сплетни и несколько лондонских газет называли этот брак сенсационной драмой. О нем много говорили, обсуждая некий элемент загадочности, связанный с Мирей Жермен, так как никто точно не знал, кто она такая и откуда. Поговаривали, что она из хорошей французской семьи, а также о ее связи с Саквилем, о том, где ее нашли в Англии, но ничто из этого не было доказано или опровергнуто. Она оставалась таинственной фигурой, которую сначала связывали с семьей Беркли, а теперь с Фолкнерами.
В продолжительной беседе с Рэндом и Розали Алек наотрез отказался от приданого, предложенного ими для Миры.
В качестве приданого он сам переписал на ее имя земли и несколько замков на юге Англии.
– На всякий случай, – так он аргументировал свое решение. – Теперь это принадлежит тебе, и никто не может отнять это у тебя. Что бы ни случилось…
– Мне не нужны земли и замки. Я просто хочу, чтобы ты всегда был со мной.
– Я никуда и не собираюсь уезжать от тебя.
Мира вспомнила об этом разговоре, когда они стояли перед алтарем. В ее голове проносился вихрь мыслей, она старалась сосредоточиться на мелких деталях: яркий свет свечей на фоне темного красного дерева, деревянные скамьи, складки своего шелкового платья, аромат роз. Ее руки были холодные и немного дрожали: несмотря на уверенность, что все идет именно так, как должно быть, она все равно волновалась. В нужный момент Алек взял ее пальцы в свои – теплые и сильные. Мира видела кольца, лежавшие на страницах Библии. Медленно и осторожно он надел ей кольцо па палец и произнес: «Я, Александр Рив Фолкнер, беру тебя, Мирей Жермен…» Она смотрела в его чистые глаза и не могла поверить, что все это происходит с ней наяву. Через несколько минут она будет принадлежать ему, она одна сможет требовать от него то, что больше не сможет ни одна женщина на свете.
Клятвы были даны, кольца надеты, благословение произнесено и Библия закрыта. Затем жениху было позволено поцеловать невесту. Мира покраснела, почувствовав множество устремленных на нее взглядов. Алек немного помедлил, прежде чем взять в ладони ее маленькое лицо, и слегка прикоснулся к ее губам своими. Но когда он ощутил теплоту и податливость ее рта, он продолжил свой поцелуй немного дольше, с возрастающей жадностью, чем стоило показывать на людях. До Алека донесся осуждающий шепот одних и приглушенный одобрительный смех других гостей. Их губы медленно разомкнулись, и Алек подумал с нетерпением, что впереди их ждет еще очень длинный день. Мира улыбнулась ему в ответ, понимая, о чем он сейчас думает.