«Будь умницей», — прочитала Ксана два слова на самоклеющемся квадратике насыщенного салатового цвета.
— А когда было иначе? — усмехнулась она и открыла дверь. Спустившись на первый этаж и выйдя из подъезда, Ксюша огляделась и, увидев хорошо знакомую машину, направилась к ней.
Водитель, выбрался из салона и услужливо открыл пассажирскую дверь.
Остановившись и нахмурившись, Ксюша спросила:
— Ты кто?
— Добрый день. Меня зовут…
— Мне фиолетово как тебя зовут, — перебила Ксана. — Ты кто? — снова повторила она свой вопрос.
— Теперь я Ваш постоянный водитель.
— Пес, — поправила Ксана.
— Как угодно.
— Эй-эй-эй, — закричала она, когда пес взял ее под локоток и попытался усадить в салон. — Руки прочь от советской власти! — Вырвавшись из хватки и отойдя на пару шагов назад, Ксюша достала из объемной сумки телефон и тихо ругнулась. Батарея «сдохла», и в какой момент это произошло, Ксана затруднялась ответить. Теперь стало понятно, почему Яр не звонил практически двое суток. — Еще раз меня тронешь, я тебе сама руки сломаю, — предупредила она. — Телефон мне свой дай.
— Для чего?
— Ты совсем я смотрю недалекий, — подивилась Ксюша. — Тебе не за количество вопросов платят, а за сделанную хорошо работу. Так что рот закрыл и дал мне аппаратик, которым тебя снабдил Каминский.
Мужчина достал мобильный телефон из внутреннего кармана куртки и протянул Ксюше.
Пролистав записную книжку и наконец-таки найдя нужный контакт, Ксана нажала на зеленую кнопку. Слава не спешил брать трубку, что начинало раздражать. Набрав номер повторно, она начала в нетерпении притоптывать ногой. Сверля недовольным взглядом навязанного ей пса, Ксения мысленно посыпала голову Славы пеплом. Услышав сигнал соединения, она зашипела:
— Где мои мальчики?
— Кто? — как-то растерянно переспросил Вячеслав.
— Псы!
— Ксень, я не совсем тебя понимаю.
— Я тебя спрашиваю, почему ты сменил тех, кто хвостом таскался за мной? — объяснила Ксана. Мужчина, стоящий напротив безразличным взглядом рассматривал детскую площадку у дома и, вроде как не прислушивался к разговору.
— Так надо, — отрезал Слава и без перехода спросил: — Ты куда-то собралась?
— Домой! — рявкнула в свою очередь Ксюша. — Или ты возвращаешь все на свои места, или я ловлю частника.
По тому, как глубоко вздохнул Каминский, она поняла, что еще чуть-чуть и выведет его из себя. Слава редко когда менял принятые решения. И Ксана боялась, что это именно тот случай, но и отступать она была не намеренна. А все потому, что внутри зародилась уверенность — это из-за нее псы потеряли работу. Дважды быть повинной в одном и том же преступлении Оксана не хотела.
— Тебе это так принципиально? — сквозь зубы спросил Слава.
— Да!
— Я даже не буду спрашивать почему, — проговорил он, а Ксюша, будто наяву увидела, как он устало потер ладонью лицо. — Будь по-твоему. Сядь в машину и жди, а сейчас передай трубку Дмитрию.
— Кому?
— Тому, у кого ты взяла этот телефон.
— Даю-даю, — пропела Ксюша и протянула мобильник недовольно насупившемуся мужчинке. Дима уже собрался забрать трубку, как она одернула руку и, отвернувшись, тихо проговорила: — Слав, спасибо тебе.
Каминский подозрительно молчал, и это навевало Ксану на мысль, что своей благодарностью она повергла его в продолжительный шок. Ничего удивительного, если задуматься она и сама бы не смогла припомнить момент, когда в последний раз ей приходилось кому-то говорить спасибо. Даже Косте, своему спасителю, она лицо расцарапала, а не поблагодарила. А ведь он всего лишь хотел сделать как лучше и отвезти ее к Вячеславу, правда, против ее желания, но это уже не важно.
— Ты там завис что ли? — спросила Ксана, возвращаясь к привычной для нее форме общения.
Слава прокашлялся и, усмехнувшись, ответил:
— Есть немного.
— Не стоит обольщаться, это гормоны, — глупо оправдалась она и быстро передала трубку Дмитрию. Пока он о чем-то разговаривал с Каминским, Ксюша села в салон машины. Порывшись в сумке, она вытащила маленький блокнот с ручкой и, коротая время, начала выводить замысловатые узоры на листках.
В памяти моментально всплыли воспоминания из далекого детства и увлечение Ярослава, которое его родители задушили в зародыше. Они сразу сказали, что художник — это не профессия, которая будет кормить и одевать. Рисование — это не больше чем марание бумаги. Слыша подобные слова от самых близких и дорогих ему людей, пятнадцатилетний Ярослав убрал многочисленные кисти, краски и альбомы в коробку, а поздно ночью сжег ее на заднем дворе.