- Я пришел поговорить. Сниффлер, - он мотнул головой в сторону бледного существа, опасливо выглядывавшего из-за распахнутой двери. - Учуял мощного псионика. Эманации указывают на то, что он был здесь. И был не так давно. Ты понимаешь, к чему я веду?
Каттнер понимал. Он расправил плечи и, выбравшись из-за стойки, медленно направился к незваным гостям. Воздух сгустился и пророс мириадами ледяных игл. Тьма, клубившаяся по углам, стала осязаемой, физически плотной. У тьмы открылись глаза и жадные истекающие слизью рты. Запахло сажей и гнилой кровью.
Один из солдат выронил автомат и упал на колени. Страх - иссушающий душу ужас - пульсирующими волнами расходился от нескладной, грузной фигуры. Он заставлял сердца колотиться. Трепыхаться где-то у самого горла. Заставлял кровь стынуть в жилах.
Улей одарит каждого.
Сначала заберет все, до чего сможет дотянуться - родных, друзей, привычную жизнь.
А потом заплатит по счетам.
Джону Каттнеру он за утраченную навеки семью, за не рожденного сына и исковерканную человеческую природу отплатил способностью внушать людям страх.
Кто-то сипло заорал. Кто-то, бросив оружие, съежился на полу и обхватил руками голову.
Хикс медленно моргнул. Перед глазами повисла мутная пелена. Каттнер, стоило посмотреть на него сквозь эту пелену, казался огромной дикой тварью. Косматым чудовищем. Людоедом.
Надсадно хрипя, Хикс сделал шаг ему навстречу - сочленения бронекостюма громко лязгнули, грохнул об пол вырвавшийся из пальцев тактический шлем. Еще один шаг - трясущиеся пальцы промахиваются раз, другой, но все-таки стискивают рукоятку пистолета, лежащего в набедренной кобуре.
Еще один шаг.
Сквозь страх.
Еще один шаг.
Сквозь страх.
Хикс резким движением выдернул из кобуры пистолет и упер его Каттнеру в широкий морщинистый лоб.
Наваждение спало. Тьма рассеялась.
Каттнер стоял и спокойно смотрел на Хикса сверху вниз.
- Выметайтесь, - прорычал великан. - И забудьте дорогу в «Приют».
Хикс судорожно выдохнул. Сердце колотилось о ребра, словно птица о прутья клетки. Палец по-прежнему лежал на спусковом крючке - хватило бы секундного, мимолетного напряжения мышц, чтобы отправить эту тварь, притворяющуюся человеком, туда, где ей самое место. Но что-то не пускало - какой-то отголосок пережитого ужаса, словно осколок, глубоко засевший в груди.
Не оборачиваясь, мужчина бросил сквозь зубы:
- Уходим.
Каттнер проводил отряд долгим взглядом. А когда дверь трюма захлопнулась - тяжело опустился на пол и зашелся долгим раздирающим горло кашлем. На волосатой ладони, которой он зажимал рот, остались густые алые потеки.
Хикс надел шлем и посмотрел на небо. Горизонт потемнел. Над дюнами вились пылевые смерчи.
Сниффлер неслышно подобрался к хозяину сзади и тронул его за плечо. Протянул руку. На узкой болезненно-бледной ладони лежало что-то маленькое и круглое.
Жетон из казино.
Пятиконечная звезда.
И две скрещенные пики под ней.
- Кто-то оборонил его у самого входа, - бесцветным голосом пояснил Сниффлер. - Я подумал, вам будет интересно.
Глава 3. Троллев мост
Мы переночевали на брошенной автозаправке. Сбились в кучу в тесной и темной каморке без окон, поужинали консервами. Такэда, лучащийся самодовольством, организовал нам причастие - дал глотнуть живицы из плоской алюминиевой фляжки. Не знаю уж, из чего делали это пойло, но вкус оно имело премерзкий - терпкий и вяжущий, да к тому же отдающий больничной горечью. Кэрол пить отказалась - и Такэда, к немалому моему удивлению, не стал настаивать, а просто ухмыльнулся и спрятал флягу за пазуху. Что-то видел в моей дочери. Что-то такое, что заставляло его узкие глаза светиться темным, недобрым светом.
Потом мы устроились на ночлег. Я лежал, одной рукой крепко держа Кэрол за воротник курточки, и слушал, как за хлипкими стенами бесится ветер. Мысли путались - то ли от усталости, то ли от живицы.
Ветер гудел, как миллион рассерженных пчел.
Пчелы.
Улей.
Наверное, из-за этого Улей?.. из-за пчел?..
Во сне я увидел Джессику. Она лежала на нашей кровати. Белая, хрупкая, совсем нагая - только на узкие бедра целомудренно наброшена полупрозрачная простыня.
Когда я потянулся к жене, она открыла пустые глаза. Улыбнулась - полные губы болезненно дрогнули - и, потянувшись, встала.
На постельном белье остался большой окровавленный лоскут кожи.
Джессика повернулась ко мне. На ее шее вздулась венка. Нет. Не венка - тугая нить грибницы, угнездившаяся под кожей.
- Ты уже дома? - жена подалась мне навстречу. Сухие обескровленные губы раскрылись в ожидании поцелуя, и вместо языка между нити мелькнул жилистый белый отросток. - Я так ждала...