В то время он был способен принять за любовь любую улыбку, жест или взгляд, даже незначительный намёк на взаимные помыслы.
Нет смысла говорить, что Кирилл летал во сне и наяву, пытаясь утолить жажду затерянных в пространстве и времени ощущений, без которых продолжать жить было невозможно.
Он был настойчив и беспомощен, утеряв связь между реальностью и вымыслом. Тысячи раз юноша что-то испытывал в грёзах, не понимая, отчего становится так хорошо.
Так было не всегда. Чаще к Кириллу приходили видения, в которых липкая пустота была наполнена невнятными, но тревожными звуками и смыслами.
Он от кого-то убегал, что-то пытался спрятать. Каждый раз, когда хотел дотронуться до чужого пленительного тела, которое обычно расплывалось и таяло во тьме, испытывал блаженную истому и восхитительный трепет, но сталкивался с пустотой, рождающей отчаяние и страх.
Пережитое в мечтах было слишком ярким.
Столкнувшись с первыми чувствами наяву, Кирилл начал невольно сравнивать, почему-то не в пользу реальности.
Всё было не то и не так.
Первые слюнявые поцелуи с Полиной вызывали не столько сладостный трепет, сколько брезгливость. Кирилл старался незаметно отвернуться и вытереть губы.
Девушка была прелестна, но не такая, как в мечтах.
Юноша страдал от несоответствия, пытался понять умом, в чём причина необъяснимого беспокойства, странной настороженности, но не находил объяснений.
Несмотря на тревогу и предчувствия их отношения развивались, формировались и крепли. Многое из того, что вызывало смутные предчувствия чего-то неправильного, забылось. Ребята проводили вместе практически всё свободное время.
Кирилл осознал, что настоящая любовь отлична от придуманных, созданных из фантазий отношений.
Первый раз, когда юноша приник к нагому телу подруги, ощутил по-настоящему то, о чём грезил и мечтал, было совсем иным, чем представлялось.
Не было той трепетной сладости, восхитительного изнеможения, неодолимой признательности и нежности, пьянящего экстаза, окутывающего каждую клеточку разгорячённого тела, признательности и благодарности за доставленное счастье.
Не было.
Полина не исчезла, не растворилась, но и он не летал.
Где восторг, волнение и безумная страсть?
Всё случилось до невыносимости обыденно: странно неудобная поза, раздражающие запахи, неприятные звуки, ручьями стекающий скользкий пот, липкость. Это было скорее гадко, чем приятно.
Закончилось всё изнеможением и слабостью, желанием отстраниться, извиниться за всё то, что натворил.
Неужели это и есть любовь? Именно об этом пишут в романах и сказках? Разве в этой унижающей пляске смысл таинства жизни?
Кирилл не смел поднять глаза, посмотреть на Полину, боялся увидеть осуждение и боль. Ведь он слышал, как девушка стонала, значит, причинил ей страдание и боль.
– Прости, Полина, я не хотел, – через силу прошептал Кирилл.
– Дурачок, мне было так хорошо.
– Почему?
– Потому, что ты мужчина, а я женщина.
– И всё?
– Да нет же, бывает гораздо лучше. Есть много необычных способов, более приятных, но такое удовольствие только для любимого.
– А разве я…
– Кирилл, мой жених служит в армии. Скоро дембель, мы поженимся. Разве тебя не устраивают наши отношения? Я и так тебе очень многое позволяю. Радуйся, что потерял девственность без излишних переживаний.
– Но я тоже тебя люблю. Зачем ты меня обманывала?
– Когда, Кирилл? Ты получаешь от меня всё, чего хочешь сам. Это игра, забава. Разве я признавалась в любви? Какой же ты ещё ребёнок. Отвернись, я оденусь. – И чуть позднее, уже из коридора, – Можешь не провожать.
Кирилл был уничтожен. То, что он услышал, не укладывалось в голове.
Да, он жил не в безвоздушном пространстве, среди людей: слышал от сверстников о доступных девушках, одноразовом сексе, изменах и предательстве, но думал и верил, что его это не коснётся.
Как же он возненавидел Полину: мечтал отомстить, уничтожить, унизить.
Грязные, жестокие мысли обволакивали сознание, вызывали спазмы и приступы отчаяния. Он не хотел жить.
– Все бабы б***ди, – кричал он от отчаяния, – не-на-ви-жу!
Всю ночь Кирилл ворочался в постели на грязных простынях, осмысливая, как жить дальше. Когда забрезжил рассвет, уже немного успокоенный, он разглядел пятна на кровати, свидетельствующие о том, что произошедшее ему не приснилось, и заплакал.