– И всё же. Не представляешь, как это больно, знать, что ты не первая, не единственная. Ладно, это осталось в далёком прошлом.
– Вот именно, Катенька, вот именно!
– Но это не снимает с тебя ответственность. Хоть сейчас согласись, что это тоже измена.
– Полно тебе, не о том думаешь.
– А о чём я, по-твоему, должна думать?
– О нас, конечно о нас, но о хорошем, добром. Да, наша жизнь была непростой, да мы наделали массу ошибок, допустили произойти миллиону милых и не очень приятных глупостей. Да, нам есть о чём сожалеть и грустить, но согласись, мы были счастливы.
– Не спорю. Однако сквозь вуаль романтических пейзажей, навеваемых романтическими мелодиями, пробиваются нотки горечи. Это реальность, пусть не очень приятная, но роковые ошибки тоже наша с тобой жизнь.
– Забудь о плохом. У тебя что, драматическое настроение?
– В некоторой степени. Нельзя не замечать очевидное. Ты неоднократно давал поводы для недоверия и ревности.
– Преувеличиваешь, Катенька. Меня не в чем было упрекнуть.
– А Регина. Ещё скажи, что она стала приятной неожиданностью.
– Не будем о грустном. Что ты ворчишь, как старуха.
– Я и есть старуха. Ты не заметил?
– Даже не собираюсь замечать. Ты всё так же прекрасна.
– Докажи.
– Но как!
– Обыкновенно, как тогда.
– Целоваться, на глазах у всех? Катенька, я тебя не узнаю. И потом, я женат.
– Вот именно. Регина на десять лет моложе меня. Это говорит о том, что ты тоже порочен. Связаться с малолеткой. Немыслимо!
– Не ревнуй. Я же не осуждаю твой брак с Анатолием.
– Ещё бы ты осуждал. Напомнить, кто первый начал?
– Катенька, не сердись. Это случилось двадцать лет назад. Наша любовь тогда превратилась в привычку: кризис среднего возраста и всё такое. Нам нужен был повод жить дальше. Всё равно я люблю тебя больше жизни.
– А я тебя. Но это не оправдание. Мы могли остаться вместе.
– Могли. Могли и дальше портить друг другу жизнь, скандалить, предъявлять претензии. Слава богу, что этого не случилось. Мы остались друзьями, часто встречаемся. Извини, Катенька, мне пора. Когда мы увидимся в следующий раз?
– Когда-когда! Это зависит только от тебя. Мой Толик парализован, ты же знаешь. Он после инсульта даже говорить не может, только знаки подаёт. Позвонишь, я тут же прилечу.
– Договорились. Как только Региночка соберётся ехать к маме, я позвоню.
– Постарайся приурочить наше свидание к выходному. Я так люблю духовую музыку. Если ты будешь в форме, мы потанцуем.
– Катенька, какой теперь из меня танцор! Куда лучше поцелуй. У меня до сих пор это получается.
– Тогда сейчас, немедленно. У тебя больное сердце, мало ли что…
– Но не здесь же.
– Скажи ещё, что нужно спрятаться в грязном подъезде или за старым сараем.
– Не скажу. Но и на людях целоваться не стану.
– Глупый. Они же не знают, что мы разведены. Такой поцелуй ни у кого не вызовет подозрений.
– А совесть?
– Вот ты как заговорил! Про совесть вспомнил. А Регинку кто целовал, будучи женатым! Совесть!
– Ну, прости, прости! Сколько можно вспоминать об одном и том же. Представляешь, если наши дети и внуки узнают, чем мы занимаемся?
– Думаю, обрадуются. Не представляешь, как они за нас переживают.
– Представляю.
– Скажи, – спросила Катя после продолжительного поцелуя с объятиями, – ты с ней счастлив?
– Ну, зачем ты всё портишь! С тобой мне было гораздо лучше.
– Вот и мне… Ладно, иди уж! Долгие проводы – лишние слёзы.
Старик пошёл в одну сторону, старушка в другую.
Катенька шла и напевала себе под нос слова вальса “Грусть”, – когда с тобой встречались мы, сбывались даже сказочные сны, и мы летели над землёй в простор небесный голубой! С тобой!
– Ах, молодость-молодость, как же тогда было прекрасно жить. С тобой. Только с тобой!