— Я вот где-то недавно читала или слышала… — Неуверенно сказала Иринка, но тут же решительно оборвала себя. — Впрочем, это неважно. Но вот эти самые сектанты, как узнают, что у кого-нибудь горе, так и являются. Вроде бы жалеют, помогают, а сами свое делают. — Иринка помолчала и, нахмурив брови, закончила фразой, наверно, тон, что прочитала в книжке. — Они, эти сектанты, отравляют религиозным опиумом сознание людей!
Фраза была не очень попятная, но явно зловещий смысл ее заставил сразу всех замолчать.
В кухне что-то шипело, громко хлопала по кастрюлям крышками Ксюша.
На улице поднимался ветер. Закачались деревья, завизжал крючок, удерживая ставню, не давая ей захлопнуться. Пролетел за окном и сразу же взвился вверх бумажный змей с рыжим мочальным хвостом.
Катька встала, подошла к зеркалу, рассеянно повертела в руках гребенку, положила обратно, повернулась к Иринке:
— Знаешь, что? Надо нам всем собраться и обсудить.
Иринка поморщилась.
— У тебя прямо какая-то страсть к обсуждениям! И так все ясно, что делать надо. Выследим, где живет каждый, кто ходит к Ивашкину. А потом будем приходить к ним домой, вести эту самую работу, — не желая произносить трудного слова, просто закончила Иринка.
— Правильно! — тут же согласилась Катька. — И начнем прямо с Марининой мамы. Наверно, она уже ищет тебя. — Обернулась Катька к Марине.
— Пусть поищет. Будет знать, как меня в подпол садить.
— А ты, оказывается, вредная. — Надевая шерстяную кофточку, снова оглянулась на нее Катька.
— А мне и надо быть вредной, — с почти взрослыми интонациями в голосе произнесла Марина и серьезно посмотрела на Катьку черными, как угли, глазами.
На улице порыв ветра сорвал с Катькиной головы кокетливо надвинутую на макушку шляпку, бросил в лужу. Подгоняемая ветром, шляпка поплыла.
— Как пароход, — сказала Марина и с интересом стала следить, что будет дальше.
Катька залезла в лужу с ногами, вытащила шляпку, рассматривая мокрые, враз обвисшие поля, проговорила укоризненно:
— У человека несчастье, а ты — пароход. Выдумала тоже.
Не слушая ее, Марина предложила:
— Она уже испортилась, и ты ее носить не будешь. Дай мне. Я из нее сделаю лодку и буду катать Бульку.
Какая том еще у нее Булька, Катька не знала, но Марина сказала об этом так серьезно и такая была сейчас хорошенькая на ветру, с красными щечками, с черными глазами, так красиво падали на ее плечи серные кудри густых длинных волос, что Катька рассмеялась и сунула ей в руки мокрую шляпку.
— На, катай своего Бульку. Наверно, такое же чудо, как ты…
— Булька — не чудо, а щенок. Только мамка ему есть не дает, и Булька лазит по помойкам.
Катька всплеснула руками.
— И ты с ним возишься?!
— Кто же с ним возиться будет? — все так же серьезно ответила Марина. — Он — сирота. Я его под забором нашла.
Катька внимательно посмотрела на нее, помолчала, потом взяла за руку и негромко сказала:
— Пойдем, Мариночка. Мы сегодня поговорим с твоей мамой, и она больше не станет тебя ругать.
Дверь в Маринином доме была не на защелке, и, как только девочки потянули ее, она открылась. В сенях они постояли тихонько. В комнате кто-то сморкался и говорил жалобно.
— Это мама, — сказала Марина. — У нее насморк и еще кто-то. Слышите, говорит?
Она тихонько приоткрыла дверь, просунув голову, оглядела комнату.
— Нет никого, — удивленно оглянулась она на Катьку и Иринку. — С кем же она разговаривала? — И, широко распахнув дверь, переступила порог. За ней вошли и Иринка с Катькой.
Сидевшая на постели женщина подняла голову. У нее были красные опухшие глаза, красный широкий нос и бледное, совсем бледное страдающее лицо.
Увидев Марину, она открыла рот, не мигая смотрела на дочь, а потом вдруг заголосила, вскочила на ноги и бросилась к Марине.
— Доченька ты моя! Да где же ты была? Я весь берег исходила, искала, искала, горе ты мое луковое.
Она стояла перед Мариной на коленях, гладила ее плечи, прижимала к себе, а Марина, как взрослая, тоже гладила ее мокрое от слез лицо и говорила:
— Если ты будешь меня еще с крысами садить, я совсем уйду. Вот к этим, — кивнула она на Иринку с Катькой.
Женщина взглянула на девочек через Маринино плечо, спросила:
— Это вы ее нашли? Где?
— А они тебе не скажут, — питаясь освободиться от ее рук, опередила ответ Марина. — Ишь какая хитрая, чтобы тете Кристе сказать!
Женщина опустила глаза. Долго молчала. Катька не выдержала первая.