Не помню, как это произошло, но пришел в себя я уже на ковре возле дивана. Праздничное платье Селин оказалось наполовину расстегнутым, мои туфли с носками валялись где-то на местности. Мы одновременно оторвались друг на друга и, перевернувшись на спины, уставились в потолок.
Так мы лежали, пока пальчики Селин не нащупали мою ладонь. И все повторилось вновь, с той разницей, что теперь на Селин не было платья, но я этого даже не заметил в тот момент. Она обнимала, целовала меня, благо, что не отталкивала, и я был счастлив как безумный.
В тот миг она была моим центром вселенной, глотком свежего воздуха, поддерживающим пламя моей жизни. Она была всем для меня, а я для нее.
Потом мы перебрались в ее комнату и, расположившись на кровати под одеялом, крепко прижались друг к другу, так и не расставшись с минимумом одежды, что был на нас….
Проснулся я поздно утром. Солнце светило в окна, а часы показывали почти полдень. Я зевнул, попытался потянуться и на своем плече неожиданно обнаружил голову Селин. Левая рука затекла, да так, что я почти не чувствовал пальцев. Когда я попытался вытащить руку, Селин вдруг зевнула и открыла глаза.
Мы посмотрели друг на друга. Прошлая ночь казалась сном, хотя ничего интимного между нами не произошло. И утром это волшебство продолжалось, потому как Селин потянулась и чмокнула меня в нос.
- С добрым утром. – Нежно как кошечка промурлыкала она.
Я только и смог, что тупо улыбнуться и хмыкнуть, выдавив дибильное «круто!», а потом тут же пробормотав извинения. Я совсем не умел обращаться с девушками. Селин нахмурилась, но видно заметив мой растерянный вид, улыбнулась и расслабилась. Вздохнул с облегчением и я.
Нас снова потянуло друг к другу, и мы принялись целоваться. Ближе к обеду мы, наконец, выбрались из кровати и, пройдя на кухню, попытались чем-нибудь перекусить.
Наше чаепитие прервала сонная Бекки, тоже забредшая на кухню. Застала нас прямо во время поцелуя и испугала своим истошным воплем. Мы отпрянули друг от друга, а Бекки испуганно и с удивлением на хорошеньком лице переводила взгляд с меня на Селин и ее изумлению не было предела.
- Вы что, ребята, снова вместе? – Пробормотала она, наконец, справившись с испугом и потрясением, которое наступило, едва она увидела нас в обнимку.
- А это запрещено?
Понимаю, я не должен был ей грубить и отвечать в такой манере, но какое ей дело до нас и до того вместе мы или нет. Мы достаточно взрослые. Не делаем ничего дурного. Ведем себя прилично, только иногда целуемся и обнимаемся. Я даже не посмел прикоснуться к Селин. А Бекки вопит как резаная.
- Не запрещено. – Бекки посерьезнела, и выражение на лице у нее появилось престранное. – Но. Селин. Что ты такое творишь? – Она повернулась к сестре.
И Селин, моя девочка вдруг напряглась. И сжалась. Я крепче обнял ее, и она доверчиво прильнула ко мне словно в поисках защиты.
- Я люблю его. – Прошептала она, и голос у Селин почему-то сорвался.
- И что с того? – Бекки села на стул возле стойки и скрестила руки на груди.
- Он ведь страдал. – Она прижалась ко мне. – Я это видела. Я не смогла больше мучить его. Я же сказала, что люблю его.
- Любила бы – отпустила. – Огрызнулась Бекки, а я вдруг разозлился. Какое право она имеет лезть не в свои дела? Разве ей не все равно, вместе мы или нет. Пускай лучше присматривает за своим Патриком, а к нам не вяжется.
- Я же ничего вам не обещала. – Почти прошептала Селин. – Вы сами все решили за нас.
Бекки разочарованно смотрела на сестру, словно та ее подвела.
- И что с того? – Возразила старшая Дойл.
- Ну как что? Тебе может быть и все равно. У тебя вся жизнь впереди. А у меня, - Селин всхлипнула,– я не знаю.
Я видел, как расстроена Селин, почти улавливал смысл слов, сказанных Бекки, но все равно до конца всего не понимал. Хотя в любом случае я должен быть на стороне любимой, что я собственно и сделал
- Бекки, чего ты добиваешься? – Мой голос прозвучал несколько строже, чем обычно. Но я защищал свою любовь, а уж она того стоила. Я это знал. Все мои долгие и мучительные страдания вчера вечером чудесным образом закончились, и это придало мне сил. Я был спокойным и уверенным в себе как никогда. И я был счастлив. Очень счастлив.
- Не лезь не свои дела, Нельсон! – Бекки сверкнула в мою сторону своими глазищами. – И вообще, - она окинула взглядом всю мою фигуру и передернула плечами, - шел бы ты лучше домой.
- Я уйду, как только Селин пожелает, чтобы я ушел. – Твердо сказал я. Селин попросила, чтобы я остался, и я с победным взглядом вновь посмотрел на Бекки.
Она несколько долгих секунд смотрела на нас, по очереди на каждого, а потом вдруг ни с того ни с сего обозвала Селин дурой.
- Идиотка сумасшедшая! – Ребекка незаметно для себя перешла на крик. – Да что ты такое делаешь? Зачем он тебе? У смертного одра утирать твои сопли?
Селин начала мелко дрожать, а Бекки все сильнее распалялась.
- Помрешь ведь, что ему тогда делать? Вместе с тобой в могилу ложиться. Ты пойми, дурочка, на что ему такая любовь? Да таких как ты он сотню найдет. Только дай ему шанс. А ты все его к себе тянешь.
На глазах у Селин выступили слезы.
- Какая же ты эгоистка, сестренка!
Последние слова Ребекки добили Селин и она разревелась.
- Ты не понимаешь? – Селин говорила сбивчиво и сквозь всхлипывания. – Мы любим друг друга. Ну как я ему могу продолжать лгать? Я и так долго держалась.
На это Бекки лишь усмехнулась.
- Держалась? Да ты не способна даже отпустить человека ради любви. Мы же договорились. Ты пообещала….
Теперь уже не сдержался я и, развернув Селин лицом к себе, потребовал объяснений. О чем это толкует Бекки, и что она такое обещала, о чем я не знаю.
Рассказ Селин пугал своей сбивчивостью и жестокостью. Из него выходило то, что вся ее родня потребовала от Селин, чтобы та бросила меня ради моего же блага.
И моя Селин бросила меня. Вот так просто вычеркнула из своей жизни. Решив, что тем самым убережет меня в случае своей смерти. Я не мог этого понять. Меня даже колотить начало как при лихорадке.
- То есть ты видела, как я страдаю, как мне плохо? Как я буквально умираю от безразличия и неразделенной любви. И молчала? – Я внимательно посмотрел ей в глаза. – Неужели не понимала, что так будет только хуже? Для нас обоих.
Селин только закрыла глаза, из которых тут же выкатились два ручейка слез, и покачала головой.
- Я думала, что оберегаю тебя, Нельсон. – Прошептала она голосом, полным отчаяния и боли.
Ну как я мог после этого ненавидеть ее? И простить тоже не мог. Поэтому я осторожно отстранился от нее и, пробормотав, что мне надо побыть одному, оделся и как в сомнамбуле вышел из дома Дойлов.
Меня никто не останавливал. Только Селин смотрела на меня грустным взглядом и в ее глазах стояли слезы. Не знаю, что было в их шоколадной глубине: боль, разочарование, страдание, но мне в тот момент было все равно. Я мечтал поскорей вырваться из стен, которые и без того меня душили.
Не могу точно сказать, сколько я вот так бродил. Не могу описать мест, где я был. Просто шел, куда глаза глядят. А потом я пришел домой.
Дома был Эйден. Увидев меня в расстроенных чувствах, он не смог не поинтересоваться, что со мной. Усадив на диван, он потребовал от меня подробностей. Я выложил ему все как есть. После моего рассказа Эйден не долго думая брякнул, что полностью одобряет поступок всех Дойлов.
- Почему? – Моему изумлению не было предела.
- Да все просто. – Брат взял меня за плечи. – Они ведь о тебе думали, о вас. Ну что ты будешь делать, если ничего не получится и Селин все-таки…? Ну, ты понимаешь. – Он вздохнул.
- Не знаю. – Пробормотал я, хотя ответ на этот вопрос был очевиден.
- А я знаю. – Эйден прижал меня к своей широкой груди. – И я этого не переживу. Пойми, кроме тебя, мифической матери, Фейт и детей у меня больше нет никого. Ну как я могу позволить тебе уйти. С этой точки зрения, ваш разрыв был скорее благом, нежели страданием.