Онисимов уцелел, план Берия не сработал. Постановлением Совета Министров, подписанным лично Сталиным, Онисимову был объявлен выговор "за зажим ценнейшего новаторского предложения". Сталин не сомневался, что Онисимов - пусть он в свое время отрицал изобретение, когда оно шло снизу, - теперь лучше, энергичнее кого-либо сделает все возможное и сверхвозможное, чтобы внедрить способ Лесных. И не тронул, не отбросил Онисимова.
Но для Онисимова сшибка собственных убеждений с верностью законам Системы оказалась трагической. Раньше он был убежден в целесообразности заданий. Теперь он впервые не верил, но приступал к исполнению. У Онисимова появилась тяжелая нервная болезнь.
А для страны все обернулось огромными затратами. Сверхсекретный "почтовый ящик № 332" стоимостью в 150 миллионов рублей рождался в непрестанных авариях, "закозлениях", прогарах, переделках, реконструкциях уже сделанного... Смерть Сталина позволила провести реальную оценку сделанного.
Завод посетила комиссия министерства, затем другая - Совета Министров. Выводы были уничтожающие. Завод и его печи были разрезаны.
Другой случай в области НТП, рассказанный в романе, связан с изобретением директора Головни. Долгие годы добивается Головня разрешения на практическое опробование нового способа плавки. Но Онисимов, получив отрицательное заключение специалистов наркомата, категорически запрещает продолжать опыты. А после войны выяснилось, что в США вся металлургия уже переходит на метод, похожий на тот, который предлагал Головня... И случай с Головней не единственный. В романе упомянуто, что такое же отрицательное отношение встретил офлюсованный агломерат. И опять-таки только потому, что Наверху не нашлось у него сторонников, и он не стал директивой. А технический прогресс, не ставший приказом, других путей в жизнь не имел.
6. КРИЗИС АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ
Наличие "сбоев" и "сшибок" в Административной Системе логично ставит вопрос: идет ли речь о ее недомоганиях и вызванных внешними причинами воспалениях, или о чем-то неустранимом, внутренне ей присущем? Писатель не мог, естественно, охватить все стороны этой проблемы, над которой билась общественная мысль нашей страны последние тридцать лет, которой посвящены документы XXVII съезда партии и последнего, январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС. Но материал романа дает очень много для понимания поставленного вопроса. Собственно, и сам вопрос напрашивается именно при чтении романа.
Возьмем "сбои" в случаях с изобретениями Лесных и Головни. За личными взаимоотношениями между этими изобретателями и Онисимовым нетрудно увидеть нечто большее. Причина потерь, которые несет страна, в этих различных по содержанию случаях при глубоком размышлении вырисовывается только одна: сосредоточение прав на любое решение в области научно-технического прогресса на самых верхних этажах управления и волевые методы этих решений. Верх определяет, что считать НТП, а что им не является. И как бы Верх ни был озабочен интересами страны, сколь бы идеальными ни были его руководители, сами эти решения принимаются им волевые, субъективные. И при самых лучших намерениях ошибка потенциально заложена в этом механизме ведь волевое и волюнтаристское не имеют объективной границы между собой. Здесь одинаково вероятны и смелые централизованные вмешательства, ускоряющие НТП (вспомним поездку Онисимова и выпуск небывалой жаропрочной стали для реактивных двигателей), и торможение НТП (как было с Головней), и концентрация ресурсов на малоперспективных пока что направлениях НТП (как было с Лесных).
Инженера Лесных Бек изображает как маниакально одержимого изобретателя. Можно понять симпатии академика Челы-шева к этой маниакальности: ведь без таких людей никакой НТП невозможен. После неудачи со строительством завода Лесных заработал один за другим два инфаркта, но вновь неукротимо пытается начать опыты. Но теперь к нему то же самое отношение, которое встретил в свое время Головня: нет указаний, вами заниматься не будем... Все печи, включая экспериментальную, разрезаны автогеном. Точно выразился Челышев: "Черт, азиатчина. Форменная азиатчина. Шарахаемся как... Зря оторвали человеку руки-ноги. Одну печку следовало бы ему оставить, пусть бы возился. Кому от этого было бы плохо?" Ясно кому Системе. Она не шарахается, она просто не может теперь никак поддерживать Лесных - с той же логичностью, с какой она в свое время его поднимала, когда были "указания".
Для Административной Системы изобретение становится изобретением, а НТП - НТП только в том случае, если на них этот штамп поставит Верх: в виде плана, директивного задания, стандарта и т. д. Изобретение Головни - ноль, пока не оформлено приказом. А изобретение Лесных перестает быть таковым в ту же секунду, как только его исключат из плана. И глубоко логичен вопрос Головни Онисимову: "Если бы сверху вам сказали: окажи содействие, то я бы получил от вас все необходимое, независимо от того, хорошее или плохое предложение?"
Столкновение Головни и Лесных с Онисимовым - это столкновение Административной Системы и научно-технического прогресса, научно-технической революции. Эта система не приспособлена к иным по уровню решениям, чем централизованные, к иным по типу решениям, чем волевые. Она способна на поиск, но только в совершенно конкретном, ограниченном варианте: если он идет сверху. Но состав руководителей в Системе, как мы видели, неизбежно ухудшается. Перерождаются пришедшие в нее кадры - из-за перегрузок, бремени ответственности, бесконтрольности в отношении подчиненных. Назначаются на руководящие посты воспитанные этой системой все более исполнительные распорядители.