Рим принял политическое решение о полной физической ликвидации конкурирующей цивилизации. Впервые в истории человечества.
Карфагеняне спешно готовились к обороне. Всех рабов освободили и призвали в армию. Гасдрубал, так удачно оставшийся в живых после конфликта с Масиниссой, вернулся и возглавил двадцатипятитысячную армию. Внук Масиниссы, перешедший к карфагенянам, который носил имя Гасдрубал, командовал городским гарнизоном — на нем лежала ответственность за оборону внутри города.
Римляне надеялись, что войдут в безоружный Карфаген и не встретят сопротивления. Однако ворота оказались закрытыми, а на стенах размещались метательные орудия.
Римляне совершенно не ожидали такого взрыва ярости. Они искренне думали, что у Карфагена ресурс жизнеспособности исчерпан окончательно, и даже предложили противнику месяц-другой поразмыслить: может, к тому времени плохое настроение карфагенян пройдет и они все-таки примут условия мира?
В городе постоянно работали оружейные мастерские, женщины отдавали свои волосы для изготовления канатов метательных орудий. Немецкий историк Теодор Моммзен, «сторонник» Рима, называет народную ненависть к Риму карфагенян «гениальной — даже можно сказать, демонической».
Масинисса не выглядел чересчур довольным: он много лет допекал Карфаген, отхватывал от его земель клок за клоком, фактически сумел поставить его на колени — и вот явились римляне, можно сказать, на все готовенькое и собираются пожать плоды его трудов. Масинисса вообще перестал быть любезным. Римляне попросили его дать солдат. Он отвечал, что, когда понадобится, пришлет кого-нибудь. Тут еще внук Масиниссы оказался в числе карфагенских полководцев — это не добавляло согласия между союзниками.
Римляне, однако, не особо и нуждались в союзниках. Они и без посторонней помощи осадили Карфаген.
Манилий штурмовал город с материка, Цензорин с кораблей перебрасывал лестницы на стены в тех местах, где они были наиболее уязвимы. Но и первая, и вторая попытки захватить Карфаген штурмом провалились. Гасдрубал разбил лагерь у римлян в тылу и получил возможность нанести им удар в любой момент. Осада велась в сложных условиях, приходилось учитывать слишком много факторов.
И вот осенью 148 года до н. э. Цензорин с отрядом солдат отправился за лесом — требовалась древесина для осадных машин. В этот момент его атаковал Гимилькон, командир пунийской конницы. Пятьсот римских солдат были убиты во время этого неожиданного нападения.
Новый штурм города был предпринят вскоре после этого события. Засыпав болото и придвинув две башни с таранами прямо к крепости, римляне разрушили часть стены. В пролом они могли уже видеть улицы. Римляне готовы были ворваться в город... Карфагеняне ждали этого и напали на тех, кто появился из пролома, с двух сторон. Военный трибун Сципион удержал большую часть римских солдат от подобного безрассудного поведения — только это, в общем, и спасло римскую армию от полного разгрома в тот день. Сципион, пишет историк, «оказался более дальновидным и осторожным, чем консул».
Манилий, человек, мягко выражаясь, неопытный в военном деле, вступил в бой с Гасдрубалом и отступил с большими потерями.
Два года кампании против пунийцев прошли бесславно. Война против Карфагена приводила римлян только к новым и новым потерям. Озлобленный Масинисса все холоднее относился к Риму, который отобрал у него добычу.
В римском Сенате серьезно обсуждали неудачный ход войны против Карфагена. Прибыли уполномоченные послы — изучить обстановку, затем сообщили обо всем увиденном и услышанном в Сенате.
Рассказ о Сципионе, спасшем римлян от полного истребления в день штурма, престарелый Марк Порций Катон легендарно прокомментировал цитатой из «Одиссеи»: «Он лишь с умом; все другие безумными тенями реют».
Сенату было также доложено о бездарном командовании Цензорина и Манилия. Поэтому Сенат молча ждал, когда истечет срок их консульства, чтобы выдвинуть консулом Сципиона.
К тому времени царь Масинисса скончался. Перед смертью он призвал Сципиона и ему завещал свое царство: пусть этот римлянин, который «один лишь с умом», распорядится нумидийским наследством правильно.