Скорее всего древнейший Карфаген, времен Элиссы и ближайших потомков бежавших из метрополии аристократов, более напоминал восточный Тир, с его узкими улицами и плотной малоэтажной застройкой. Шло время, город начинает перестраиваться по регулярному плану с прямоугольной планировкой. Сервий Грамматик мимоходом замечает, что карфагеняне начали первыми мостить улицы, когда римляне еще месили грязь в болотистой низине между холмов.
Впоследствии в окрестностях Карфагена строятся два грандиозных порта — торговый и военный, выдающиеся инженерные сооружения своей эпохи.
Это покажется совсем уж невероятным, но пунийцы изобретают... Телеграф.
«...Полиэн (162 г. н.э.) сообщает, что во время войны с Дионисием карфагеняне пользовались парой одинаковых (стеклянных) сосудов клепсидр охваченных одинаково расположенными кольцами. На этих кольцах имелись различные краткие распоряжения, например: “прислать военные корабли” или “баржи”, или “не хватает денег” или же “машины”. Одни такие водяные часы карфагеняне оставили в Сицилии, другие же отправили в Карфаген. Вытекание воды и ее остановка у определенного кольца регулировались сигналами факелов»[22].
Факельный телеграф карфагенян упоминается у Полибия; греческий полководец и писатель IV века до н.э. Эней Тактик в трактате «О перенесении осады» рассказывает о некоем способе передачи пунийцами сигналов на дальние расстояния — скорее всего подразумеваются сигнальные башни и световая система оповещения, что так же требовало серьезного подхода к делу и добротной организации.
Перечислять все новшества и достижения обитателей Нового Города нет смысла — они проявили свои таланты в самых разных областях, от архитектуры и металлургии, до экономики, сельского хозяйства и, прежде всего, мореплавания, навигации и географии, развивая и углубляя финикийский опыт.
Существует конспирологическая теория о том, будто карфагеняне оказались первыми представителями Старого Света посетившими Америку, но никаких убедительных доказательств этому на сегодняшний день не обнаружено. Впрочем, уровень кораблестроительных технологий Карфагена вполне позволял совершать плавания на сверхдальние расстояния и гипотетически пересекать Атлантику — пунийские корабли были крупнее, надежнее и совершеннее чем дракары исландца Лейфура Эрикссона, который в 1000 году по Рождеству Христову высадится на американском побережье.
Впрочем, оставим фантазии в стороне и вернемся к проблемам насущным. А именно к 654 году до н.э., когда Карфаген начал расширение своих границ за пределы Африки и основал колонию Ибица (пунийское — Ибоссим) на Питиусских островах — основной форпост на пути фокейцев, положивших глаз на богатства западного Средиземноморья...
* * *
Высадку пунийцев на Ибицу можно трактовать как первый всплеск имперского самосознания Карфагена, хотя колонисты вряд ли думали о чем-то подобном — их цели были сугубо прагматическими и утилитарными. Небольшое поселение финикийцев существовало там и раньше, о чем свидетельствует в главе 3 своей «Истории» Страбон. Он же отмечает, что местное население Ибицы в древности было миролюбивым, пускай и отлично владело пращой, а с одеждой ранее ходивших голышом туземцев познакомили финикийцы.
В случае с Ибицей мы видим очевидную разницу подходов к вопросу использования заморской территории архаичных «восточных» финикиян-тирийцев и выходцев из Карфагена. Для первых Ибица являлась традиционной «точкой подскока» на пути в Иберию-Испанию и обратно, с крошечной крепостишкой, складами и простенькой ремонтной базой для идущих транзитом кораблей. Карфагеняне же решили устраиваться здесь капитально, приняв под свое покровительство сородичей, чьи интересы постепенно начали воспринимать как свои собственные.
Питиусские и Балеарские острова запирают выход к Мелькартовым столпам, Гибралтару, а значит и к Атлантическому океану. Атлантика — это прямая дорога к западной Африке, западному и северному побережьям Иберии и к Британским островам, то есть к редким и ценным металлам.
Военно-морская база в Ибице позволит взять под пристальный надзор ключевую торговую трассу западнее Сицилийского пролива. С учетом контроля над таковым, получается уже двойной «фильтр», позволяющий сохранить транспортную и сырьевую монополию. Заодно можно присматривать за вольными финикийскими поселениями на юге Иберии, перед Андалузскими горами — мало ли, что случится? Вдобавок, Ибица — удобнейший плацдарм для возможного наступления на как на собственно Иберию, так и на финикийский Гадир, ревностно оберегавший свою независимость, а точнее монополию на торговлю металлами.