Однако, метрополия Финикии за время вышеописанного политического шторма в Благодатном Полумесяце утеряла главное — любой контроль над колониями, почувствовавшими вкус независимости. В 550 году до н.э. присланного из Тира в Утику наместника встретили бы громовым хохотом — братишки, где вас носило сто двадцать лет?!
Город выручила изумительная финикийская приспособляемость к обстоятельствам и выработанная столетиями изворотливость опытных торгашей. В Тире быстро сумели понять, что вхождение в либеральнейшую (по сравнению со страхолюдной Ассирией, конечно) Нововавилонскую империю дает немалые преференции в бизнесе. Свободная торговля даже с самыми отдаленными уголками огромного царства Навуходоносора! Никаких завышенных пошлин и сборов! Транспортная безопасность — вавилоняне быстро сумели навести идеальный порядок на дорогах и безжалостно растоптали разбойничью вольницу, образовавшуюся после крушения Ассирии.
Тир вместо запада обратился на восток.
С запада требовалось одно — ценный товар. Эй, карфагеняне, как насчет слоновой кости? Берем по двадцать сиклей за бивень!
— По двадцать семь с половиной без учета логистических расходов, — ответили из Карфагена. — И не будем торговаться, все равно дешевле нигде не купите. У Египта бешеная наценка, а все независимые от фараонов транссахарские пути сообщения теперь контролируются Карт-Хадаштом. По рукам?...
— По рукам!
* * *
Кто бы знал, что Новый Вавилон окажется «царством одного царя» и после смерти Навуходоносора страна пойдет вразнос, продержавшись в общей сложности восемьдесят семь лет. Нет, вовсе не потому, что Навуходоносор построил неэффективную структуру. Обстоятельства были сильнее, а новый тип государственного устройства у вавилонян перехватит более молодой и сильный народ — персы.
До окончательной гибели Тира как сердца Финикии оставалось чуть более двух столетий.
Глава III.
По военной дороге шел в борьбе и тревоге...
Мы подошли к важному моменту. Впервые после полулегендарной царевны Элиссы в письменно зафиксированной и дошедшей до наших дней карфагенской истории появляются имена. Имена действующих лиц.
Период до 550 года до н.э. античные писатели обрисовывают общими фразами — карфагеняне пошли туда, пунийцы сделали это, из чего произошли те или иные события. Никаких персоналий.
Причина кажущейся небрежности очень проста: греки, а уж тем более римляне, рассматривали Карфаген исключительно в прикладном поле, сиречь во взаимодействии с эллинской, и римо-латинской цивилизациями. Новый Город финикийцев для древних авторов являлся не более чем внешним фактором, раздражителем, на фоне которого описывалась история собственно Греции с ее колониями, а впоследствии Рима.
Внутренние дела, государственное устройство, алхимия карфагенской власти, быт пунийцев, события в самом Карфагене историков древности (равно как их читателя где-нибудь в Коринфе или Афинах) интересовали в последнюю очередь. Разве что, в целях пропаганды и «черного PR» можно было красочно расписать страшилки об ужасающих жертвоприношениях, сексуальной распущенности или кровожадных божествах — читающая публика во все эпохи обожала такого рода клубничку, наш XXI век исключением не является.
...Этот человек носил имя Малх — от семитского корня melek, «царь», «владыка». Мы понятия не имеем, был он коротышкой или имел высокий рост, слыл толстяком и обжорой или наоборот, был поджар и умерен в пище, носил бороду или чисто брился.
Осталось только имя. Но при совершенно удручающем дефиците сведений об интересующем нас периоде, одного имени вполне достаточно.
Нет сомнений, что «Царем» или «Повелителем» раба или вольноотпущенника не назовут, сына лавочника или рыбака скорее всего тоже. Значит аристократ. Аристократии в Карфагене было две разновидности — потомки эвакуировавшихся почти три столетия назад из Тира вместе с Элиссой «принцепсов и сенаторов» и богатые купцы. Точнее, самые богатые — владельцы крупных торговых флотов, верфей, значительных земельных угодий, недвижимости и так далее.
Структура высшей (да и любой другой) власти Карфагена нам неизвестна — сперва правила Элисса, потом «десять старейшин», далее следует провал и «Карфагенские тёмные века». Бытует мнение, что со временем пунийцы привели систему управления к некоему «общему знаменателю» выработанному как в метрополии, так и в колониях: республика. Аналог — греческие полисы с избирательной системой для полноправных граждан, народным собранием и выборным государственным аппаратом.