Сорок лет с тех времен‚ как ты‚ мама и папа приходили ко мне в Капотню. В то время формировалась часть для отправки на фронт‚ а сейчас Капотня уже в черте Москвы. Такое ощущение‚ будто этого никогда не было‚ просто приснилось. И в этом сне я видел‚ как приходили вы ко мне‚ еду приносили‚ и в первый раз пришли – когда приехали из эвакуации – тощие‚ на тоненьких ножках: зримо вижу этот сон. А потом я прибегал в самоволку с вокзала‚ перед отправкой на фронт‚ а мама‚ когда уходил (помню‚ как сидел за столом и как уходил)‚ сказала: "Ты осторожнее. У Арбатской площади трамваи носятся‚ как угорелые". Будто прошло тысячу лет и было это не со мной...
Надеюсь‚ что встретимся: еще не вечер! Время делает то‚ чего ум не в состоянии представить. Поставьте нам на свадьбе один стул на всех родственников‚ один бокал‚ в разгар свадьбы откройте дверь (ну‚ ритуал известный)...
Скоро новый год‚ обычная суета вокруг‚ никуда от нее не денешься: надо сидеть где-то за столом‚ много часов‚ как пришитая пуговица‚ и есть‚ есть‚ есть‚ а потом добираться до дома и долго спать на следующий день‚ или принимать гостей и готовиться‚ а потом мыть посуду‚ и‚ главное‚ для чего? Родиться бы мне повеселее‚ этаким сангвиником‚ – не родился. А сделаться никак нельзя. Раньше как-то подлаживался‚ а сейчас уже и сил нет для этого. Суета сует и всяческая муть...
Постепенно входим в возраст‚ когда кругом слышишь: это надо есть обязательно‚ а этого обязательно не есть. Все хотят долго жить‚ хотя гласно сообщают‚ что на это не претендуют‚ но желают умереть здоровыми (что‚ по-моему‚ еще более обидно). На улицах полно бегунов: кто трусит‚ кто прыгает‚ кто скачет. В предыдущем поколении этого не было: больше думали‚ как семью прокормить...
Вот сижу‚ пью чай: не какой-нибудь‚ а Высоцкого; читаю газету: не какую-нибудь‚ а "Московские ведомости" за 13 мая 1904 года (купил в букинистическом за пятьдесят копеек). А в газете не что-нибудь‚ а сообщение на первой странице: "Правление товарищества чайной торговли В.Высоцкий и Ко с глубоким прискорбием извещает о последовавшей 11 мая ночью кончине незабвенного учредителя товарищества и члена правления Вульфа Янкелевича Высоцкого. Похороны на Дорогомиловском еврейском кладбище 13 мая в час дня. Согласно предсмертной воле покойного просят венки не возлагать". Значит‚ жил долго. И прошло с тех пор ровно восемьдесят лет. И хотя не осталось от него прямой родни в этом чайном деле (как мне известно)‚ и кладбища того уже нет‚ но чай‚ наверно‚ останется надолго...
Телефонный разговор прошел хорошо. Мы ждали только минут пятнадцать. Я выстраиваю родственников около кабины и пропускаю по одному через трубку‚ чтобы каждый мог прокричать и услышать. Вообще эти разговоры одна морока‚ как свидание в тюрьме‚ и я не люблю‚ когда телефонистка в конце говорит: "Предупреждаю об окончании разговора. Прощайтесь..."
Дом на Суворовском становится стареньким. После многочисленных промочек есть надежда‚ что ванна из девятой квартиры упадет в ванну квартиры номер семь. А Мишкиной матери восемьдесят семь лет. Сварила курицу‚ сделала салат‚ купила торт‚ а потом позвала нас и говорит: "Давайте выпьем за мое здоровье. Можно чокаться. Я пока живая..."
Я‚ конечно‚ похож на отца в какой-то степени. Вот живучестью не похож‚ волей к жизни‚ даже поесть-попить с удовольствием не умею. А поспать – это похож. Могу бесконечное количество раз уснуть и проснуться‚ и вообще спать как собака‚ по нескольку раз в день‚ если удается. Надо больше спать‚ во сне люди не так изнашиваются. Ем сейчас немного: не то‚ чтобы диета какая‚ а так‚ видимо‚ свое уже съел. В тех редких случаях‚ когда надо всунуть нитку в иголку‚ вспоминаю нашу няню. Как мне казалось странным и смешным‚ что она затрудняется с этим. А было ей тогда чуть за сорок...
Ездили в Востряково. Погода хорошая‚ тихо после городской суеты. Обошли всех‚ постояли‚ прибрали‚ посадили цветы. Сейчас сложилась некоторая традиция: на кладбище‚ как в гости‚ большинство там. По–прежнему платим Шуре Лагутиной‚ чтобы следила за могилами: она знала живыми всех‚ за могилами которых ухаживает. Шура‚ говорю‚ ты теперь всемирно известна‚ тебя вспоминают в письмах из-за границы...
Письмо сто сорок четвертое. Завтра ровно семь лет‚ как попрощались в Шереметьево. Можно сказать: быстро время пролетело‚ а можно – и медленно. И. заявил‚ что он тоже не прочь поехать‚ но что с этого можно иметь и где? Все согласились‚ что ничего он не может иметь и нигде‚ на том и порешили...
Мою плоть постепенно убивают вегетарианским питанием‚ и все попытки успешно пресекаются. Хочу‚ говорю‚ котлету с чесноком. А мне: ты помнишь‚ летом нам встретился симпатичный теленочек‚ такой ласковый‚ с мокрым носом‚ – что же‚ ты хочешь из него котлету? Необязательно‚ отвечаю‚ из него‚ и необязательно из коровьих младенцев. Ага‚ значит надо убить старую корову‚ которая всю жизнь работала‚ давала молоко‚ и вот ведут эту старушку на бойню‚ и она‚ конечно‚ всё понимает‚ и т. д. и т. п. В итоге мне дают капустную котлету‚ правда‚ с чесноком…