Вышло солнце – по-летнему властное, жаркое, ослепительное. На небольшой уютной поляне на берегу лесного озера дымил мангал, в тени ветвистой берёзы – светлой, весёлой – в радостном, беззаботном беспорядке валялись всякие вещи – одежда, пакеты с едой, бутылками и прочее. С другого края стоял серебристого цвета внедорожник. Все двери его были открыты настежь, включая дверь багажного отделения, и оттуда орала задорная ритмичная музыка.
Возле внедорожника курили два парня. Один – длинный, сутулый, с рыжими волосами и вытянутым лошадиным лицом. Второй – вкаченный, губастый, некрасивый, в одних плавках, постоянно трогал себя в разных местах.
– Андрюха! – с досадой всплеснул руками первый. – Ну, куда ты пропал? Без тебя шашлык сгорел.
– Я это… пацаны… – Андрея захлёстывали эмоции, и он с трудом подбирал слова. – Чё-то мне хреново… Чё мы пили-то? Меня унесло куда-то!..
– Фигасе! – воскликнул второй. – Ты там, в кустах, дунуть чё-то успел, что ли? Мы ещё не наливали даже, Серёгу с Машкой ждём, они не накупаются никак.
А длинный добавил с язвительной усмешкой:
– А тебе, Андрюх, так и вообще нельзя. Давай колись, что курил-то?
– Не курил я, пацаны. Я вообще не знаю, что было. Короче, я в деревне как-то оказался, не помню.
– В какой деревне, братан? – спросил вкаченный.
– Ну, тут деревня есть недалеко…
– Вот тебя накрыло! – вкаченный засмеялся. – Какая деревня, очнись!
Андрей слегка рассердился и раздражённо показал в сторону деревни.
– Вот там кладбище, за ним поле, а дальше деревня. Не веришь? Ну, пошли, покажу!
– Чудак-человек! – прыснул со смеху и длинный. – Какая там деревня? Там наш любимый город, Андрюша! Окружная, два кэмэ и дома!
Андрей не верил своим ушам.
– Пацаны, да вы чё? А как же… пацаны, отвечаю за базар – я проснулся со Светкой утром в каком-то доме, а Светка как бы без головы… ну, я очканул, конечно, ломанулся в деревню, бабка какая-то встретилась… там вообще хрень была жуткая… я побежал в лес и на вас наткнулся.
Пацаны перестали смеяться и смотрели на него глазами, полными неподдельной тревоги. Наконец, вкаченный осторожно кашлянул и сказал тихо:
– Братан, ты ушёл на пять минут, чисто отлить. Ну, максимум тебя минут десять не было. Что ты городишь-то? Какая деревня? Какая бабка? Какой дом? Какая Светка-то?
– Щас, погодите, – Андрей поискал в карманах старинный ржавый ключ с брелоком в форме дольки лимона, но вместо него вытащил другой – блестящий, от серебристого внедорожника, с сигналкой – и вспомнил: «Чёрт, это же моя машина, я ведь за рулём!»
– Ну? И что? – тихо, как и вкаченный, спросил длинный.
– Нет… Ничего… – холодея, замерзая изнутри, сдавленным голосом проговорил Андрей.
– Ты, похоже, перегрелся на солнышке, братан, пошли к Серёге с Машкой, искупаемся, охладимся, давай, пошли, братан, – заботливо похлопал его по плечу вкаченный.
– Не, ребят, я лучше в тени чуток полежу, – устало отказался он и поплёлся к старым ивам, росшим вдоль берега.
Оставив парней, Андрей прилёг на душистую, с влажной прохладой, траву, подложил руку под голову, прикрыл глаза. От озера потянуло приятным, свежим, словно в мае, ветерком, пахшим водорослями и прогретым песком, доносился девичий смех и всплески. Тонкие ивовые ветки покачивались, едва не касаясь его лица. Хорошо, спокойно, тихо и легко… Но в голову – как ни отгоняй – настырно, тревожно лезли мысли: деревня, Светка, ключ, бабка…
И так, с этими мыслями, кажется, заснул, как провалился. Когда же снова открыл глаза, солнце скрылось и уже завечерело – зябко, грустно и неприветливо. Он встал и хмуро огляделся. Мгновенно вернулось прежнее чувство беспокойного недоумения и страха. Машины на поляне не было, мангала не было, вещей, раскиданных раньше под ветвистой берёзой в радостном, беззаботном беспорядке, тоже не было. И никого вокруг.
Вдруг в кустах неподалёку послышались слабые всхлипы, будто плакал кто-то.
– Эй! Кто там? – окликнул Андрей, даже обрадовавшись немного живой душе. – Маш, ты, что ли?
Он подошёл к кустам и осторожно заглянул за них. Спиной к нему сидела девушка – обнажённая, с длинными распущенными волосами.
– Я табе не Маша, – не оборачиваясь и продолжая всхлипывать, ответила девушка знакомым старушечьим голосом.
Андрей вздрогнул и попятился.
– Да ладно, Андрюш, не бойся, – голос её изменился, став чистым и звонким, по-женски насмешливым. – Чего утром сбежал-то?
Она махнула на него рукой, и он заметил дурацкий маникюр с неаккуратно нарисованными зайцами.