– Милый, милый мой, – ласково прошептало лицо и пропало.
Я встал. Мне надо было уйти из этой комнаты. Не важно куда. Хоть на край света. Хоть в ад. Главное – не видеть их вместе. Они могли прийти сюда в любой момент. Счастливые и опьянённые страстью друг к другу. Где я – лишний. Где мне можно только прижаться затравленно к самому краю света и нюхать свою блевотину. Где легче быть нечеловечески-бессознательным куском мяса. Где меня лучше сразу в ад. Что ж, и то неплохо. Лишь бы там не оказалось Юлиного лица. С ласковыми глазами.
Я переоделся, собрал самые необходимые вещи и уже направился прочь из этой комнаты, когда мой взгляд упал на книжную полку. Там сиротливо пылился прошлогодний подарок от Юли – маленькая фигурка жениха и невесты. Какой трогательный сарказм!.. Хоть плачь…
Я снял фигурку с полки и поставил её напротив двери. Потом выдрал из тетради листок и крупно написал на нём: «УДАРЬ НОГОЙ».
– Ударь ногой, Юля, если ты такая дрянь, – с прежней беззвучностью сомкнулись мои губы, слюнявя омерзительную кислоту протухшего ещё вчера дыхания.
Наверное, так дышат в аду. В аду всё протухшее. В аду нет сегодня. В аду всегда вчера.
Я бросил листок подле фигурки жениха и невесты и загнал таз с блевотиной под кровать.
– Нюхай мой ад, когда будешь попирать мою любовь. И мою боль.
Вот такой ответ на трогательный сарказм. Настолько беззвучно, насколько могло позволить хрупкое отсутствие плача. Хотя что уж там стыдиться?.. И кого? Уж никак не грязно-белого потолка и безвкусных коричневых обоев на стенах. Моя жизнь – говно.
Я ушёл поспешно. Пока не появились те – счастливые и опьянённые страстью друг к другу.
Фрагмент 6. Юля
Январь 2008 года
Общага казалась совершенно пустой. Многие ещё не приехали с каникул. Многие приехали, но с праздничным настроением – и потому гуляли где-то в городе. Остальные, внимая непривычной для общаги тишине, сидели в своих комнатах меланхолически-тихо.
Как и мы. Серёжа смотрел телевизор, а я готовила ужин. Мне было так спокойно и хорошо, что чудилось, будто рядом поселилось счастье. По-моему, счастье и должно быть тихим.
Я подошла к нему сзади и крепко обняла за шею. Чувствуя его тепло и преисполняясь нашим общим теплом, сказала на ушко жарко:
– Люблю тебя!..
Он повернулся ко мне и немного смущённо ответил:
– Я тоже тебя люблю.
– Правда?
– Правда.
Я прижалась к нему ещё сильней, так сильно, насколько позволяла телесная близость. И моя нежность.
– Мне очень хорошо с тобой, Серёж.
– Мне тоже.
– Мне страшно потерять тебя. Я не смогу без тебя.
– Знаешь, некоторые говорят, что третий год самый трудный в отношениях. Если люди переживают его, то живут потом долго. А мы уже сколько вместе?
– Целую вечность. Ерунду какую-то говорят. Хоть три, хоть пять, хоть десять, хоть всю жизнь. Я всегда буду любить тебя.
– Юль, послушай, мы только полтора года встречаемся. А кажется, так давно…
– Я всегда была с тобой.
– Разве? – горько, еле-еле ухмыльнулся он.
– До тебя у меня не было жизни. И после тебя не будет.
– А что будет после меня?
– Ничего.
Мне стало обидно, и я хотела отстраниться, но его руки удержали меня.
– Серёж, мне на кухню надо… А то сгорит…
Он отпустил. Быстро. С торопливой быстротой. Как бросил. Как выбросил. И пусть. Так мне и надо. Мне надо всё принимать с покорностью. И молчать.
Я, выброшенная, покорно и молчаливо выскочила за дверь. Покорно и молчаливо пролетела по коридору. Покорно и молчаливо остановилась у кухонной плиты. Покорно и молчаливо открыла крышку сковородки. Сгорело…
Он встретил меня с тихой улыбкой.
– Прости, Юль.
По-моему, счастье и должно быть тихим. И жарким. Как огонь. Грейся возле него. Но не безумствуй. Не суй в него руки. Руками его не удержать. Будет очень больно.
– Нет, ты меня прости. Я просто хочу всегда быть рядом с тобой. Ты не бросишь меня?
– Я никогда не брошу. Если ты не бросишь меня.
– Я никогда не брошу. Мне очень хорошо с тобой, Серёж. Я безумно люблю тебя.
– И я тебя.
Он взял мои руки и жарко поцеловал их.
– Холодные какие…
Я улыбнулась.
– Погрей…
Фрагмент 7. Серёга
Апрель 2005 года
А вот, правда, почему я такое ничтожество? И именно теперь, в данную минуту. Раньше-то было лучше. Было лучше. Будущее же греет наивная надежда, что будет лучше. Но ничтожество так и остаётся и остаётся ничтожеством. Вместе со своим ничтожным настоящим.
Будущее безнадёжно отправляет каждую новую минуту в прошлое, отогревая её, зябкую, лучшим смыслом. Раньше-то было хорошо. Не то, что теперь… Правда, это никак не отвечает на вопрос, почему я такое ничтожество.