– Домой мне надо срочно, – сухо проговорил он мысль, возникшую у него в голове, будто какой-то рефлекс, многократно заученные слова вроде привязчивой песенки: слышишь начало и тут же вспоминаешь продолжение.
– А, понятно… Ну, иди.
«Что тебе может быть понятно… – всплыло в памяти начало и тут же словно эхом отозвалось продолжение: – …без головы? Ты и с головой… сообразительностью не отличалась… а теперь кошмар вообще…».
В этом эхе чёрными вихрями закружились мысли и образы, каркая, как вороны: «Кошмар вообще! Кошмаааар!» Андрей в панике, ощущая, что проваливается во что-то тёмное и страшное, поискал внутри себя ту, другую память, смеющуюся и лёгкую, но не нашёл. Только неясный, еле уловимый в общей умственной неразберихе лучик света наподобие кончика нитки убегал куда-то в глубины сознания.
С огромным усилием Андрей достал этот кончик и потянул на себя. И вытянул всё. Чёрные вихри ослабли, и тьма рассеялась.
Он понял, что тёмное и страшное, охватившее его так яростно, – не что иное, как просто недра той памяти, какая со стороны выглядела мёртвой и чисто механической. Внутри она была не менее живой и глубокой, нежели другая.
Снова внимательно рассмотрев обе памяти, Андрей выбрал вторую и твёрдо решился быть начеку, держась от первой подальше. Одевшись, он обернулся и увидел Светку… без головы. На месте её головы чёрной дырой зияла бездонная пустота.
Но теперь его рассудок не дрогнул и оставался ясным и спокойным. Хотя смотреть в пустоту было совсем не смешно. Было холодно и тоскливо. Мысли окоченели и замерли в полном безмолвии.
– Ты думаешь, это тоже сон? – прилетел из пустоты голос Светки.
– Думаю, да, – встрепенулся Андрей и вышел.
На улице моросил мелкий осенний дождик. От него приятно веяло прохладной свежестью. В округе стояла такая пронзительная тишь, что душа сразу задышала свободно и радостно. Лишь почудилось, будто где-то очень далеко вскрикнул кто-то – не то птица, не то человек.
Андрей посмотрел на Светкин дом. Это был красивый деревянный коттедж с досками, выкрашенными в кремовый цвет, с весёлыми широкими окнами, с небольшой застеклённой верандой на входе.
Дом возвышался на крутом бугре, и от него спускалась в низину узкая асфальтированная дорога с рядами деревьев по обочинам. Она вела к крохотной деревушке дворов в десять. Отсюда, с возвышенности, деревушка казалась безлюдной, но ухоженной, точно дачный хутор по завершении летнего сезона.
Приближаясь к деревушке, Андрей всё больше не понимал: спит он или нет? Реальность никак не была похожа на сон. К тому же, во сне редко задаёшься вопросом, спишь ли ты. Таким вопросом задаёшься наяву.
«Но тогда как Светка смогла бы разговаривать без головы, если это не сон?» – недоумевал он.
Даже захотелось вернуться, чтобы узнать, не показалось ли ему всё. Однако тоска и холод, больно царапнувшие душу от этой мысли, немедленно заставили его передумать и двигаться дальше.
«А куда я иду? И зачем? – спросил сам себя Андрей и улыбнулся с облегчением. – Нет, всё-таки это сон. Наяву всегда знаешь, что ты делаешь и зачем. Во сне же бродишь непонятно где и непонятно почему. Так что если уж я сплю, то мне не о чем беспокоиться. Единственное, что со мной может произойти во сне, – это то, что я проснусь».
Он вспомнил все свои «сны», но не знал, какой из них является его реальной жизнью. Не понимал: отчего всё так? Не понимал: что это всё вокруг него? И, самое главное, не понимал: кто он сам?