– Понятно. А когда приедешь?
– Вечером, наверное. Раньше не получится, Юль.
– Понятно. Приедешь – приходи ко мне. Я буду ждать.
– Конечно. Хотя, знаешь… Давай лучше ты ко мне. Серёга вчера домой свалил. Так что у меня на ночь останешься. Хорошо?
– Хорошо, милый.
– Ну всё. Приеду – позвоню тебе.
– Хорошо, милый. Люблю тебя.
Лёха, выглянув из раздевалки, нетерпеливо развёл руками.
– И я тебя.
Я поспешил разъединиться.
– Лёх, ну чё ты руками машешь? Юлька звонила. Пошли уже!
В кафешке, опустошив по первой кружке, мы вкусно закурили, и Лёха спросил меня:
– Макс, а ты всё её не вые**л, что ли?
Ему нравилось поднимать эту тему примерно раз в месяц, причём чем дальше, тем ироничнее и обиднее звучал его вопрос.
– Всему своё время, Лёх, – попытался отмахнуться я.
– Нет?
– Меня и так всё устраивает. Мне пока это не надо. Ты просто не знаешь, как она минет делает.
– Подожди, «минет». Скажи – нет?
– Ну, нет.
– Понятно, – Лёхины глаза прыснули безмолвным смехом. – Чудак ты. Я за пивом. Будешь?
– Буду. Две мне в самый раз – и поеду.
Допивая вторую кружку, Лёха всё-таки сменил «пластинку».
– Чё там Серёга-то?
– А чё он? Домой уехал.
– Я не об этом. Вы песню новую репаете или как?
– Да нет. Он бесится, его не устраивает, как я играю. Не удивлюсь, если ему захочется выпихнуть меня из группы.
– Не выпихнет. Я буду против, ты же знаешь. Только ты сам виноват. Ты – лажа ходячая.
– Лёх, я же стараюсь. Я всё делаю, как вы мне говорите.
– Ты делай, как Витя говорит. Вы же ритм-секция. Неужели так трудно тупо в «бочку» попадать?
– Почему? В «бочку» я попадаю.
– Никуда ты не попадаешь. Юльке попасть не можешь, а уж в «бочку» и подавно. Я за пивом! Будешь?
– Давай… По третьей – и тогда точно поеду.
Однако мы выпили ещё по три кружки, и я едва не опоздал в общагу к закрытию. Когда бежал от остановки, набрал Юлю.
– Алло, спускайся ко мне. Я приехал.
– Ты бы ещё ночью позвонил… – недовольно пробурчала она.
Но пришла. В домашнем платье цвета индиго с греческим орнаментом по швам. Пышные кудряшки соблазнительно падали на стыдливо опущенное вниз лицо и заслоняли собой большие ласковые глаза.
Я поцеловал её. Продолжительно и напористо.
– Ты пил? – отстранилась она, когда мой напор повлёк её к кровати.
– Да, пивка немного выпил. Мы с Лёхой в городе встретились.
– Понятно. Я тоже пива хотела.
– А я тебя хочу.
Она улыбнулась. В этот раз мне удалось произнести ключевые слова первым. Хотя какая разница? Ключ щёлкнул в замочной скважине, и замочный механизм податливо провернулся.
Моя красная спартаковская футболка с «девяткой» на спине полетела на пол. Туда же Юлино платье цвета индиго с греческим орнаментом по швам. И страсть. И страсть. Торопливая. Быстрее. Ещё быстрее. Суетливыми руками мои джинсы – она. Суетливыми руками её бюстгальтер – я. Прочь. Прочь.
– Выключи свет, – задыхаясь, прошептала Юля.
Ей всегда мешал свет перед тем, как остаться совершенно голой. А мне мешали носки. Я снял их и мягко нажал на выключатель. Сквозь темноту на запах своей страсти добрался до кровати и лёг. Сжал в объятьях огнедышащее тело, пахнущее близостью. Руки. Руки. Моя – ненасытно от одной груди к другой и вниз, влажно по животу, ещё ниже, ещё горячей, ещё влажней. Её – бесстыдно снизу вверх, сжимая страсть в кулак. Торопливо. Быстро. Ещё быстрее.
– Давай по-настоящему, – задыхаясь, прошептал я.
– У нас же не получается, – напряглась она, и её кулак разжал мою страсть. – Но давай, если хочешь…
Мне всегда мешал страх перед тем, как войти в неё. А ей мешала боль.
– Хочу.
Это ключевое слово – от меня, от неё, от нас двоих. Хотя какая разница? Ключ щёлкнул в замочной скважине, и замочный механизм податливо провернулся.
Я слушал скрип пружин и попирал свой страх. Вместе с её болью.
– Мне больно…
Глубже, ещё глубже, ещё горячей, ещё влажней.
– Мне больно, милый…
Скрип пружин. Только скрип пружин. Этот звук очень вязкий. И по цвету, как кровь. Точь-в-точь, как моя спартаковская футболка с «девяткой» на спине.
– Мне больно, Макс…
Скрип пружин. Раз. Два. Три.
– Мне больно, Макс!..
Четыре. Пять. Шесть.
– Макс, мне больно!
Семь. Восемь. Девять.
– Макс!
Её крик обрывисто перешёл в стон. И в мою страсть. И в мою страсть. Торопливо. Быстро. Ещё быстрее. Скрип пружин слился в единый плавающий фон, подавляя, заглушая стон, взвинчиваясь, взвинчиваясь, пока, взвинтившись до безумия, вдруг не лопнул оборванной струной пронзительно и резко.