Пётр Иванович отвинтил пробочку и с жадностью приложился к узенькому горлышку. Жидкость знакомо булькнула и провалилась на дно желудка. На душе значительно потеплело. Но тут его взгляд неожиданно упал на свадебное фото, вставленное в стеклянную дверцу серванта.
“Надо же, а ведь какая хорошенькая у меня Валюшка была. Глазки, что вишенки, носик дулечкой, на устах обещающая улыбочка, миленькие кудряшки, стройненькая фигурка. А уж, какой весёлый характер имела! Заводила с пол-оборота! Только слово приятное скажет и я готов ради неё на любые подвиги!”
Поблуждав ещё немного по просторам памяти, и, сделав очередной глоток из бутылочки, Пётр Иванович вперился взглядом в зеркальное отражение того же серванта.
“Ну и мурло! Разве такого полюбишь! Глаза впали - не разглядеть. Морщины вдоль и поперёк, будто грейдер прошёл. Скулы двумя вулканами торчат. Губы и вовсе в рот провалились. Волосы где-то в районе мозжечка причёску изображают. Ключицы выпирают, как у старой балерины. Видок - хуже не бывает! Пора приодеться, хожу полдня по квартире в семейных трусах да в старой футболке перестроечных времён. Глаза бы на себя не глядели!”
Его грустные размышления внезапно прервал резкий, неприятный скрип открывающейся двери...
...Входила супружница поэтапно!
Сначала полностью заполняла собой дверной проём. Затем, слегка скособочившись, и подобрав необъятный живот, всем телом протискивалась на приватизированную территорию. Страх и отвращение мгновенно отразились на испитом лице Петра Ивановича.
“Не прошло и сорока лет совместного счастья, как моя лапулечка превратилась в это жуткое инопланетное существо. Откуда-то взялись три бородавки: на лбу, носу, и подбородке – прямо, парад планет какой-то! А эти слипшиеся обесцвеченные волосики, немытыми локонами спадающие на мощные плечи. Шкаф от одежды ломится, а ходит в одном и том же старом халате, как будто солдат из окопа в нестираной неделями гимнастёрке”.
Он с тоской ещё раз глянул на снимок, и, не прячась, а, даже бравируя, допил остатки спиртного.
Перехватив взгляд мужа на свадебную фотографию, Валентина Егоровна неожиданно для себя блеснула оплывшими глазками, расправила плечи, задрала кверху жирный подбородок и, виляя квадратным задом, с невероятным достоинством зашлёпала на кухню варить благоверному щи.
Ишпорченный челефон
"Словно мухи тут и там,
Ходят слухи по домам..." (В.Высоцкий)
Неприветливое зимнее утро…
Пенсионерка Марьванна проснулась и сразу включила телевизор.
Очень приятный голос дикторши сообщил очень ПРИЯТНУЮ новость...
...Со следующего месяца обещали увеличить размер трудовой пенсии!
Марьванна попила чайку, оделась и понесла новость в народ.
Двор многоквартирного дома был пуст.
Марьванна глянула в окно первого этажа соседнего подъезда.
Девяностолетняя баба Настя, как обычно, несла вахту у своего окна.
- Баба Настя! Ты слышала, что нам пенсию повысят?
- Говори громче! Што шо Шташом?
- Пенсию прибавляют со следующего месяца!
- Аааа, ланно! Шлышу! Передам!
Окрик родной правнучки отвлёк бабу Настю от окна.
- Ба! Я ухожу!
- Шлышь-ко, Юленька! Марьванна шкажала, что пешни Шташа Михайлова нынче жапретили.
- Да, ладно!? Чё там запрещать-то?
Юленька вышла из квартиры и тут же позвонила по мобильнику подруге.
- Маринка! Концерты Стаса Михайлова отменяют! Сдавай билеты!
Марина работала в огромном супермаркете администратором.
В этот момент она объясняла покупательнице, где расположены стеллажи с мылом.
Юлина новость и разговор с покупательницей вылились у Марины в одну общую фразу:
- Мыло запретили, будем торговать билетами!
Покупательница, напугавшись, отоварилась мылом на много лет вперёд.
Заодно прикупила соль, спички, муку и подсолнечное масло.
На улице покупательница встретила бывшую одноклассницу.
- Машка, в магазине товары с полок метут! Скоро талоны введут!
Машка, (а для некоторых Марьванна), вошла в супермаркет.
Ажиотажа в супермаркете Марьванна не заметила.
Но слухам верила!
Потому тоже купила соль, спички, мыло, муку и подсолнечное масло.
Марьванна несла в обеих руках полные пакеты добра в счёт будущей прибавки к пенсии.
Со двора она увидела в окне первого этажа знакомый лик в белом платочке.
Баба Настя сидела за столом у окна и смотрела на улицу.
Напротив бабы Насти сидел её любимый певец Стас Михайлов.
Стас Михайлов с воодушевлением пел "запрещённые" песни!
Он пел только ей!