Они встречались каждый день. Кончив работу, Арвидас мчался к озеру и находил там Риту. Они купались, ходили под парусом (он учил ее управлять яхтой), гуляли или просто болтали. Время шло очень быстро. Однажды они уплыли на остров и пробыли там до сумерек. Там он впервые поцеловал ее. Это случилось как-то неожиданно и неловко (он оказался неуклюжим, как медведь), но ничто не могло нарушить то необыкновенное чувство, охватившее тогда его. Рита затрепетала у него в руках, словно пойманная птица, а потом успокоилась и прильнула к нему. Где-то кричали дикие утки. Пахло озером и травой. Из воды изредка выпрыгивала рыба. Целуя юные, влажные губы Риты, он забывал все и не слышал даже птичьего крика. Ничто не существовало для него. Была только Рита: ее глаза, губы, волосы, трепетное, упругое тело. Лишь изредка он вспоминал жену, детей и чувствовал себя как при похмелье. Что теперь будет? Что ему делать? Какой найти выход? Он стоял на краю глубокой канавы и не смел прыгнуть через нее. Он стыдился собственной трусости. Его раздирали противоречивые чувства. Все стало сложным. Черт подери, почему жизнь оборачивается какой-то головоломкой?
Но Арвидасу не хотелось решать головоломку. Он знал, что дни бегут быстро, что Рита уедет, и тогда… Что — тогда? А вдруг это все — чепуха, сон в летнюю ночь, и он в плену дурацких сентиментов? Зачем об этом думать, когда она рядом?
Вечером, когда они вернулись с озера, Рита сказала:
— Завтра я уезжаю.
— Завтра? — Ему не верилось.
— Да.
— Когда?
— Автобус уходит в половине шестого.
И вдруг он понял, что ничего нельзя изменить. Раньше или позже она должна была уехать. Это было неизбежно, как неизбежно приближение осени на исходе лета.
В тот вечер они долго гуляли по окрестностям городка. Рита ждала: Арвидас ей что-то скажет, а он не решался. Он мало говорил и много курил. Его глаза приугасли, а чисто выбритое лицо (теперь он брился каждый день) было неподвижно.
Небо обложили тучи, с озера подул холодный ветер, он шуршал в темноте высохшими листьями. Они тихо шли по дороге; они знали, что это последняя их прогулка. Следующий день будет другим, им больше не бродить на яхте по озеру. Яхты будут стоять, прижавшись к пустынному деревянному причалу, стуча о мостки, если подует ветер, и их мачты будут голые, без парусов.
Он сжал ее руку.
— Завтра, в половине шестого…
Рита остановилась. Она заглянула ему в глаза. Но он ничего не ответил.
Настал серый, туманный день — день расставания. Воздух был влажным, на землю падали мелкие, едва заметные капли дождя, и дышать стало трудно, словно над болотами и топями повисли ядовитые, удушливые испарения. Глухо рокотали канавокопатели, медленно продвигаясь вперед и вываливая в стороны черную, мокрую землю, воняющую илом и гнилостью. С неба доносилось журавлиное курлыканье — выстроившись клином, птицы тянулись на юг, покидая края, где повеяло осенью.
Арвидас взглянул на часы: шестой час. Он торопливо зашагал к мотоциклу, чавкая по мягкой земле, в которой увязали ноги в резиновых сапогах. Он слишком долго задержался здесь, но иначе не мог. Теперь приходилось спешить. Арвидас, запыхавшись, подбежал к мотоциклу и сломя голову помчался в городок. Еще двадцать минут… Он успеет. Но на подъеме мотор мотоцикла угрожающе зачихал и заглох.
Черт подери, этого еще не хватало! Выругавшись, он слез с мотоцикла и стал ковыряться в раскаленном моторе, обжигая пальцы. Надо же было ему сейчас заглохнуть!.. Черт бы побрал этот мотоцикл! Проклятая техника! Он яростно нажимал на стартер. Вдруг мотор застрекотал снова.
Арвидас пустил мотоцикл на полном газе, рискуя сломать себе шею, но, когда он влетел на площадь городка, автобуса там уже не оказалось… Отказываясь верить тому, что автобус ушел, Арвидас стоял на месте и растерянно глядел на опустевшую площадь. Его плечи ссутулились, пальцы выпустили руль. Мотоцикл подрагивал: глухо стучал мотор. Площадь была пуста.
Пальцы Арвидаса лихорадочно стиснули руль; на сумасшедшей скорости он пролетел по площади. Мотоцикл рычал. Арвидас несся, снедаемый одной мыслью: догнать автобус, увидеть Риту. Он должен ей ч т о - т о сказать. Он уже все решил за ночь без сна, за длинный рабочий день. А догнать автобус нетрудно.
Мотоцикл ревел, рычал, дрожал, подскакивал на выбоинах, бешено летел по дороге. Люди испуганно шарахались в стороны, у Арвидаса рябило в глазах.
Дорога бежала лесом. За поворотом показался медленно ползущий автобус. Арвидас отчетливо видел его желтый, пыльный зад, синеватый, выхлопной дымок, замурзанное окно.