колпицы, американский коршун рострамус (у него даже клюв
сильно загнут крючком, чтобы легче их из раковин
вытаскивать), утконосы, ондатры, тюлени, медведи, волки, лисы,
свиньи, обезьяны, летучие мыши из рода роузеттус, а также
кашалоты и другие киты (осьминогов и кальмаров).
Иглокожих (морских ежей) — песцы и морские выдры:
почти 80 процентов всей пищи морских выдр.
Раков и крабов — выдры, лисы, еноты, койоты, обезьяны,
крысы, тюлени, моржи, киты, дельфины и многие птицы.
Насекомых — почти все птицы (даже нектарницы и ко-
либри без них жить не могут) и многие звери, даже антилопы
и тигры!
Арабы кормят своих скакунов сушеными акридами, то
есть саранчой. А белки летом едят гусениц.
Пауков с удовольствием клюют крапивники, а
сороконожек — дрозды. Павианы ловко хватают скорпионов и,
оторвав жало, едят, причмокивая, словно это великое лакомство.
Рыбы, сами понимаете, пища очень вкусная. Кто их
только не ест! И киты и водяные землеройки, жуки-плавунцы,
дикие свиньи и олени, тигры, ягуары и медведи. Даже
летучие мыши'.
Лягушки — главное пропитание белого аиста и
орла-крикуна (но жаб, кожа которых ядовита, они не едят!). Ужи,
ежи, лисы, обезьяны и полуобезьяны тоже любят лягушек.
Кто ест змей, мы уже знаем.
За обезьянами охотятся не только леопарды, но и
южноамериканская гарпия — хищная птица, которая, истребляя
обезьян и ленивцев, достигла вершин мастерства в этом
деле.
Но и обезьяны хороши: когда люди с овечьими стадами
поселились в их краю, павианы скоро научились высасывать
молоко из вымени убитых ими овец и из желудков ягнят.
Что овец рвут волки — давно известный факт. Удивительно
то, что некоторые попугаи усвоили эти дурные волчьи
манеры. Имя этим попугаям кеа. Живут они в Австралии.
Миллионы лет мирно ели кеа фрукты, как вдруг подошли к их
берегам большие корабли и приплыли на них странные
блеющие животные. Попугаям овцы пришлись по вкусу, и,
презрев фрукты, они быстро научились есть их живьем:
садятся на шерстистые спины и сильными своими клювами-
крючками вырывают из овечьего «филе» большие куски
мяса.
Да что овец! Даже тигров едят дикие собаки колзуны,
нападая стаями.
Едят нечто еще менее съедобное: падаль — грифы и
гиены (зубы которых, разгрызая кости, развивают давление в
5000 атмосфер!); воск — африканская птичка-медоед и
наша восковая моль (кажется, больше никто); ил — голотурии
1 Зайцегубые. Они живут в Южной Америке. Летая над морем,
нащупывают рыб в воде своим эхолотом и быстро выхватывают их
когтистыми лапами. Я рассказал об этих интересных животных в книге
* Куда и как». Изд. « Мысль»,, 1965.
и морские звезды; перегной — дождевые черви; помет
чужой — жуки-навозники й свой собственный — кролики.
Наконец, бывает, с голодухи братья поедают братьев (у
сов и хищных птиц, когда пищи мало). Это называют каиниз-
мом. Родители — детей, по-научному — кронизм. И дети —
родителей (молодые уховертки и некоторые паучата свою
умершую мать). Для такого «варварства» даже ученые не
нашли названия!
Редкие животные едят что-то одно или кого-то одного.
Обычно меню их очень разнообразно. Вот, например, чем
питают себя хищные, но полезные птицы канюки, или
сарычи: в желудках 214 исследованных канюков зоологи нашли
670 мышей и полевок, 36 ящериц, 20 тритонов, 20 мелких
птиц, 9 зайчат, 7 куропаток, 6 кротов, 4 лягушки, одну утку,
одного голубя, одного ужа, одну летучую мышь и
бесчисленное множество сверчков и других насекомых.
А кровожадный разбойник тигр охотится не только на
оленей, косуль, свиней, но и на медведей, рыб, черепах,
кузнечиков, а также ест кедровые орехи, ягоды и траву!
Здесь уместно задать (и попытаться на него ответить)
такой вопрос: как узнают животные, что перед ними
действительно их пища?
Осьминоги, например, и существа, устроенные не более
сложно, съедобно или несъедобно то, что они поймали,
определяют главным образом по запаху. Но запах осьминоги
чуют не носом, которого у них нет, а присосками.
Вкус пищи, предлагаемой экспериментаторами,
осьминоги распознавали щупальцами. Вся внутренняя поверхность
щупалец, но не наружная, и каждая присоска участвуют в
дегустировании. Чтобы узнать, соответствует ли его вкусу
предлагаемое блюдо, осьминог пробует его кончиком
щупалец. Если это съедобный кусочек, тянет его в рот, не считаясь
с мнением других чувств, например осязания. Давали
осьминогам пористые камни, смоченные мясным экстрактом. На
ощупь можно было заключить, что предмет этот.несъедобен,
но щупальца-дегустаторы, соблазненные соком жаркого, не
обращали внимания на протесты осязательных нервов.
Осьминог подносил предательский камень ко рту, пытался его
разгрызть и лишь потом выбрасывал. Напротив, вполне
съедобные куски мяса, но лишенные соков, осьминог с
презрением отвергал, слегка коснувшись их кончиком одной из
восьми рук.
У птиц обоняние слабое. Как они решают дилемму, без
которой не проживешь: что хватать и есть, а что выбросить?
Опыты доказали, что у животных есть стереотипная схема,
в соответствии с которой они и делают свой выбор. Схема
эта инстинктивная, то есть врожденная, запрограммирована в
мозгу естественным отбором за миллионы лет эволюции. Она
довольно проста, учитывает в поведении и форме жертвы
лишь главные и самые характерные черты. Очевидно,
делается это из экономии нервных средств.
Каждая сова, например, даже выращенная человеком и
никогда других сов не знавшая, с рождения получает
понятие о том, что мышь, которую надо хватать,—это шуршащее,
бегущее, монолитное, компактное тело на коротких ножках,
а птица (тоже вкусная!) — тело яйцевидное, с крыльями и
хвостом. Движется оно или не движется, шуршит или не
шуршит — уже не имеет значения.
43
«Происхождение такой схемы,— говорит большой знаток
животных 3. Веселовский,— легко объяснить». Ведь совы
охотятся ночью, когда мыши тоже не спят, активны и
бегают, а значит, шуршат. А птицы спят, значит, не бегают и
не шуршат. Сделав соответствующие муляжи (шуршащий,
бегающий на ножках и яйцевидный с крыльями, хвостом и
неподвижный), ученые без труда обманули сову: она
схватила эти подделки (неподвижную на ножках и яйцевидную без
хвоста, которые тоже ей предлагали, не брала, игнорировала).
Схватила, подержала немного в когтях — так поступают
совы со всякой добычей, а потом только ее убивают,—
прижалась клювом и осязательными перьями вокруг него, закрыв
глаза, ощупала, что поймала, убедилась: поймала не то, и
выбросила подделку прочь.
Все, что движется, у многих животных вызывает
чувства весьма агрессивные: желание схватить движущееся,
если оно, конечно, не слишком велико для них (собаки,
впрочем, атакуют, как известно, даже слонов!). Змеи, например,
не едят мертвых мышей. У молодых кошек тоже мертвая
мышь не вызывает никаких охотничьих и гастрономических
эмоций. Но старые, опытные, все повидавшие кошки
немедленно ее хватают: жизнь научила их, что мертвая мышь так
же съедобна, как и живая.
Животные вообще ученики очень способные. Птицы
быстро распознали, что колорадский жук, внезапно у нас
появившийся, совсем не опасен, хоть и окрашен
предостерегающе (желто-черными полосами, как оса), и его можно есть.
Синицы в одной местности Англии как-то, случайно