Выбрать главу

как назвал ее Иван Петрович Павлов, дала человеку

неисчерпаемые возможности для выражения своих чувств, их

осознанных мотивировок, накопленных знаний,

отвлеченных и конкретных умозаключений.

Поэтому сигнализацию животных называют также

эмоциональным языком. Это непосредственная реакция на

внешние факторы и вызванные ими внутренние

неосознанные побуждения.

В этом, а не в выразительных средствах (артикуляции

звуков и грамматике) его главное отличие от человеческой

речи, которая всегда осознанна и представляет собой

сигнальную систему уже второго, высшего порядка и оперирует

понятиями, а не простыми стимулами.

Язык животных можно сравнить лишь с криком

младенца, требующего пищу или зовущего мать, либо даже с

защитными реакциями взрослого человека на внезапный удар

или вспышку света у лица, которые представляют собой

рефлекторный и непосредственный ответ на внешний

раздражитель — действительную или мнимую угрозу. Лишь

потом мозг начинает анализировать, насколько опасность

реальна, и обдумывать способы ее устранения (за чем

следует нередко и речевая реакция в виде брани или упреков

за неразумную шутку, если это была шутка).

Эмоциональный язык животных находится на

уровне рефлекторных реакций человека или таких наших

бессознательных выражений чувств, как плач, смех и крик от

боли.

И еще одно важное отличие: у животных знание языка

всегда врожденное. Нам приходится долго и упорно

учиться, прежде чем мы начнем правильно изъясняться на своем

родном языке, а каждый новорожденный звериный

детеныш, рыбий малек или птичий птенец уже в совершенстве

владеет «знанием» своего языка, которое он получает по

наследству от предков вместе с длинной цепью других

инстинктов, телосложением и повадками.

Опыты показали, что если с самого юного возраста

изолировать какую-нибудь рыбку, птицу или зверька от

родителей и сородичей, они все равно, когда придет время, будут

владеть всей свойственной их виду системой сигнализации

так же, как и умением строить гнезда, поднимать при

опасности тревогу, ухаживать за самкой — ведь у каждого

вида особая манера ухаживания — и угрожать сопернику

теми же телодвижениями и позами, как это делали тысячи

поколений предков.

Зато мы, позанимавшись немного, можем выучить,

кроме своего языка, и любой иностранный. Животные на это не

способны. Они не могут научиться сигнальным движениям

и позам другого, даже близкого родственного вида, иначе

говоря, «иностранному языку». Заучивание услышанных

звуков, к которому способны попугаи и многие певчие

птицы, совсем не означает, что они тем самым выучиваются

чужому «языку». Подражатели просто без всякого смысла

включают новые звуки в свой вокальный репертуар, в

котором они утрачивают присущее им в «языке» другого вида

специфическое значение.

Хорошей иллюстрацией может служить пример из

совместной жизни черного и белого аистов. В зоопарках

нередко самец черного аиста начинает ухаживать за самкой

белого аиста. И она отвечает взаимностью. Они вступают, так

сказать, в брак. После непродолжительной любви

начинают строить гнездо. Но вырастить в нем детей им не

суждено, потому что на этом взаимопонимание супругов

кончается.

Дальше по принятому у аистов ритуалу самец должен

пригласить самку занять гнездо и отложить в нем яйца.

Вот тут-то и обнаруживаются все дурные стороны

межвидового мезальянса: черный аист кивает и кивает головой,

зовет в гнездо свою иноплеменную подругу. А она его не

понимает, потому что в роду белых аистов приглашение

совершается иным образом: хлопаньем клювом,

своеобразным «аплодированием».

Даже если эти птицы долго живут вместе, несколько лет,

они все равно так и не могут выучиться друг у друга

чужому «языку».

Итак, животные «разговаривают» знаками. И знаки

бывают разные: крики, свист, прикосновения, особые запахи,

сигнализация световыми или цветными пятнами,

необычные позы и движения.

Как сватаются

Своеобразные выразительные средства — особые

движения и позы животных: угрожающие, боевые, привлекающие

или передающие определенного сорта информацию, которые

называют обычно танцами,— по-видимому, довольно часто

используются в природе, но не у всех еще изучены.

Народные легенды и охотники рассказывают, например, о каких-

то таинственных танцах диких слонов, на которые

толстокожие собираются в глубине джунглей и о которых зоологи,

по сути дела, ничего не знают.

Наблюдали иногда и танцы крыс.

Но наиболее популярны «танцевальные зори» в

пернатом царстве. Танцы, или токовые, любовные игрища птиц,

всем хорошо известны. Обычно танцуют самцы. Токуют они

в одиночестве или собираясь ежегодно в пору размножения

в определенных местах: на лесных прогалинах и полянах,

на болотах и в степях у избранных кустов, на деревьях.

Токуют и в воздухе, например, бекасы, вальдшнепы, лесные

коньки и белые куропатки.

Вспомните о тетеревах, турухтанах, стрепетах, о

голубях, наконец.

Токующие птицы своеобразными, часто весьма

необычными движениями стараются показать наиболее яркие

части своего оперения и обычно сопровождают пляску

особыми криками, бормотанием или щелканьем. Иногда самцы

дерутся и гоняются друг за другом, но это, как я уже

говорил, скорее ритуальные дуэли, чем серьезная борьба.

Самки, для привлечения которых эти игрища

предназначены, присутствуют обычно в виде незаметных, часто

безучастных, но весьма желанных здесь зрителей. Иногда они

выражают свое отношение к кавалерам особыми, внешне

незначительными движениями, например склевыванием с

земли действительных или воображаемых зерен и ягод.

И эти поощрительные поклевывания, словно овации

публики, подогревают азарт танцоров.

Иногда самки принимают более активное участие в

токовании. Подруга североамериканского красноплечего тру-

пиала, сидя, например, на ветке рядом с ним, повторяет все

движения токующего самца.

Танцы альбатросов венчают целую серию

предварительных церемоний: птицы с криками носят к гнезду разный

строительный материал. Это игра, не настоящее

строительство. «Аплодируют» сами себе, постукивая клювами, а

потом вытягиваются на лапах и, расправив гигантские

крылья, задрав в небо головы, переминаются с ноги на ногу в

медленном плясе около гнезда.

Воробьи тоже пляшут вокруг самок, распустив веерами

хвосты и крылья. И трясогузки, и синицы, и пуночки. Эти

гостящие у нас поздней осенью жители тундры токуют уж

очень странно: спиной к даме! На спине у пуночек самое

красивое оперение. Вот самцы и норовят выставить его

напоказ, поворачиваясь к самке тылом. При этом распускают

крылья и тянутся кверху.

Самка приближается к своему избраннику, а он скачет

от нее и вокруг нее, но спиной к ней. Экая нелюбезность!

Танцуют даже филины! Весной в сумерках и всю ночь

до рассвета самец-филин ходит мелкими шажками вокруг

самки. Все птицы, токуя, взъерошивают обычно перья, а

филин наоборот, прижимает их плотно к телу. Оттого

фигура его выглядит необычно тонкой и высоконогой.

Прохаживаясь, он кричит, раздувая горло, ухает страхолюдно, на

манер лешего.

Токующий золотой фазан, тоже важно вышагивая