которое самец преподносит ей в виде токового
ухаживания.
У некоторых птиц самцы и самки окрашены совершенно
одинаково. И по голосу их трудно различить. Тогда бывает,
что самцы удостоверяют свой пол различными
преподношениями, а самки — принятием дара.
Поймав рыбку, крачка-самец держит ее в клюве и идет
по отмели. Крачка, которая возьмет у него рыбку, тем самым
как бы подпишет брачный контракт. Иногда самец не сразу
отдает свое преподношение: не отпускает рыбку, а самка
тянет ее к себе. Так они играют.
Пингвины адели дарят предполагаемым дамам
всевозможные камешки, которые складывают кучками у их ног.
Если дар принят, значит, даритель не ошибся: перед ним та,
которую он искал. И кучки гальки служат теперь заявкой
на гнездо.
Другая пара не займет отмеченного ими места.
Чайки и галапагосские бакланы, когда идут сменить
партнера на гнезде, приносят ему в клюве пучок травы или
водорослей. Странный инстинкт, разгадать происхождение
которого не очень просто.
Но еще труднее понять смысл таинственных
манипуляций с разного рода принесенными издалека предметами у
других птиц — шалашников, или беседочниц, о которых я
уже рассказал.
Нескучные будни серебристых чаек
Всю осень и зиму серебристые чайки живут стаями —
вместе ищут разную живность на морских отмелях, вместе
кочуют, вместе спят, когда застает их ночь.
Если попробуете к ним подойти, то вся стая сразу
замирает. Птицы перестают есть, вытягивают шеи и смотрят
на вас внимательно. Вдруг одна из них с криком «га-га-га»
машет крыльями и взлетает. Это тревога! И сейчас же вся
стая снимается с места.
Весной чайки разбиваются на пары. Каждая пара
внутри территории, занятой всей колонией, выбирает свой
собственный участок и «столбит» его, много раз облетая
кругами.
Не все, однако, чайки быстро делают свой выбор: многие
долго еще держатся общей компанией, образуя своего рода
« клуб холостяков ».
У чаек обычно самка ухаживает за самцом, предлагая
ему соединиться в законном браке. Она в странной позе,
пригнувшись, закинув назад голову и вытянув вверх клюв,
мелкими шажками прохаживается перед ним. Самец быстро
пленяется. С гордой осанкой ходит вокруг нее, задирая по
пути других самцов в «клубе», которые, по его мнению,
подошли слишком близко. Вдруг с победным криком он
улетает, самка спешит за ним, старается не отстать.
Приземлившись где-нибудь неподалеку, они
продолжают флирт. Самка теперь проявляет хорошее расположение
к избраннику тем, что просит покормить ее. И для этого
есть особая поза: она приседает и машет головой вверх-
вниз. Самец отрыгивает пищу (он и птенцов так кормит),
а невеста жадно ее глотает, хотя только что плотно «поела»
и совсем не голодна. Это любовная игра, а не настоящее
кормление голодной птицы. Условный ритуал,
символизирующий смысл их союза,— совместное выкармливание
птенцов.
Изо дня в день повторяют они эту игру и вскоре так
привязываются друг к другу, что, кажется, и жить в
одиночестве больше не могут.
И тогда строят гнездо. Выбирают укромный уголок и
делают на него заявку: птица садится на то место, где потом
будет гнездо, и вертится здесь, и скребет землю лапами.
Теперь молодожены могут спокойно лететь за мхом и
веточками, которыми выложат ямку в земле: никто из стаи в их
отсутствие не займет облюбованный ими клочок земли. Он
помечен.
В перерывах между рейсами за стройматериалом самец
и самка, если им не мешают, «целуются»: встав нос к носу,
с негромким мелодичным криком кивают головами, почти
касаясь клювами.
А когда мешают, оба сильно гневаются. Самец бежит к
чужаку с видом очень сердитым. Но дело до драки обычно
не доходит, ограничивается лишь демонстрацией силы,
которая убеждает непрошеного гостя, что он здесь лишний и
лучше ему убраться восвояси.
У серебристой чайки три угрожающие позы. Когда
самец не очень рассержен, он вытягивается вверх,
приподнимает крылья и идет с воинственным видом к противнику,
напрягая все мускулы. Если это врага не остановило и он
продолжает углубляться в чужую территорию, то законный
ее владелец подбегает к агрессору и перед самым его носом
со сдержанной яростью вырывает из земли пучки травы.
Рвет и бросает. Рвет и бросает. Это самая страшная угроза!
Последнее серьезное предупреждение. Оно «леденит» кровь
нарушителя границ, который немедленно ретируется.
Когда самка и самец встречают в своих владениях
другую пару, они предупреждают ее о том, что место здесь уже
занято, очень странной церемонией. Приседают — все это в
паре, голова к голове,— вытягивают шеи вниз, хрипят,
словно подавились. (Они и в самом деле давятся своими
языками!) Вид у них уморительный, но зарвавшихся соседей он
не веселит. Чужаки быстро поворачивают и ищут для своих
прогулок «подальше закоулок».
Яйца самец и самка насиживают по очереди. Когда
очередной сменщик возвращается из кратковременного
отпуска, он заявляет о своем намерении сесть на гнездо
продолжительным криком. А иногда подтверждает свои «слова» и
«документально»: приносит в клюве какую-нибудь веточку
или пучок травы — обычай, принятый и у некоторых
других птиц. У галапагосских бакланов, например.
Возвращаясь к гнезду из похода за пищей для птенцов, каждый
родитель приносит в клюве пучок морских водорослей, а
другой баклан, который сидит у гнезда, «приветствует
кормильца особым криком», пишет Эйбл-Эйбесфельд.
Но вот птенцы у чаек вывелись. Едва успели родиться,
а уже просят есть! Несколько часов смотрят они на мир
желтыми глазами, но ничего вокруг, кажется, не замечают:
ищут красное пятно. Сейчас оно для них — средоточие всей
вселенной.
Это красное пятно играет особую роль в сигнальном
лексиконе серебристой чайки, и о нем стоит рассказать
подробнее.
У взрослой чайки клюв желтый. Но на конце подклювья,
словно ягодка зреет, отчетливое яркое красное пятно. Для
новорожденного птенца эта «ягодка» — как бы поверенный
представитель всего внешнего мира, личный опекун и
посредник в мирских делах. Будто кто-то — известно кто —
инстинкт, приобретенный серебристыми чайками за
миллионы лет,— когда птенец был еще в яйце, вдолбил ему в
голову: «Когда выберешься из скорлупы на свет божий, ищи
красное пятно! Оно тебя и накормит, и напоит, и согреет, и
защитит. Ищи его, беги за ним. Все будет в порядке. Ищи
красное пятно!»
И он ищет. Тычется носиком в родительский клюв с
красным пятном на конце. А для родителя это сигнал, даже
приказ, которого нормальная птица не может ослушаться:
инстинкт велит. Она сейчас же разевает рот и кормит
птенца.
Опыты показали, что птенец ищет именно красное пятно.
Когда к нему подносили модели клювов чаек, он без
колебаний клевал тот «клюв», на котором было красное пятно.
Некоторые птенцы, правда, неуверенно тыкались и в
модели с черными пятнами.
Еще меньше их возбуждали клювы с синими и белыми
пятнами. И уж совсем малое впечатление произвел на
птенцов желтый клюв без всякого пятна. Так же и синий,
черный, серый, зеленый и другие клювы без пятен.
Зато сплошь красный клюв очень привлекал птенцов:
они принимали его, очевидно, за само пятно, а чересчур