скребницами причесываются многие звери: симпатичный-
похожий на маленькую белочку зверек — лесная соня
сумчатый медведь коала, австралийская ехидна, ящер
панголин, даман, долгопят, гребнистые крысы, некоторые
полуобезьяны и даже летучие мыши. У летучих мышей
наружные пальцы на каждой лапке окаймлены жесткими
щетинками,— получается двусторонняя щеточка, которой они
расчесывают свою шерстку.
Самым, пожалуй, необычным по конструкции гребнем
причесывается «крылатый» зверек кагуан, который живет в
девственных лесах Индонезии. У него шесть нижних зубов-
резцов вывернуты наружу и торчат вершинами не вверх, как
другие зубы нижней челюсти, а прямо вперед. Каждый зуб
разделен продольными бороздками и имеет вид
миниатюрного гребешка.
Ни у кого в животном мире нет таких универсальных
зубов, как у кагуана. Он может ими не только соскабливать
нежную мякоть плодов, но и причесываться.
Днем кагуан висит где-нибудь на дереве, плотно
прижавшись к нему. Его шкура, припудренная зеленовато-желтым
порошком, совершенно незаметна на фоне древесной коры.
Этот порошок в изобилии выделяют особые
железы-«пудреницы» на его теле. Если притронуться к кагуану, то пальцы
станут желтыми. К вечеру кагуан оживает и начинает
приводить в порядок свою шкурку, причесываться, чиститься.
Затем, распустив «крылья» — кожаную перепонку между
задними и передними лапами,— точно большой бумажный
змей планирующим полетом перелетает с дерева на дерево
в поисках плодов и сочных листьев.
Кагуан много раз за ночь причесывается. Поэтому его
гребень быстро засаривается обрывками волос. Но кагуана
это не смущает. На кончике языка у него расположены
многочисленные роговые бугорки. Проводя языком
быстро-быстро по зубам, кагуан очищает свой гребень от волос.
Замечали ли вы, что у всех здоровых зверей зубы всегда
очень чистые? (У грызунов они кажутся темными лишь из-
за желтой эмали.) Как удается им без зубных врачей
содержать свои зубы в порядке?
На внутренней стороне щек и губ, а у некоторых и по
бокам языка есть небольшие бугорки. Это природная
«зубная щетка». Всякий раз, когда, например, собака открывает
или закрывает пасть, «зубные щеточки» скользят по зубам
вверх и вниз и очищают их. Зубы не портятся и всегда
чистые.
У детей человеческих, новорожденных, есть во рту такие
же зубные щеточки. Ребенок растет, и они исчезают.
Поэтому даже маленьким детям приходится покупать зубные
щетки в аптеке, а заодно и зубной порошок, чтобы лучше
очистить зубы. Ведь человек чистит зубы всего один-два
раза в день, а всякий зверь, пожалуй, сотни раз в час.
Гребешков, щеточек для зубов, скребниц, пудрениц и
мазей для волос и рогов — всего этого у зверей предостаточно.
Почему не тонут утки?
Как-то плыл я по украинской реке Ворскле и видел, как
купались две иволги: одна за другой, по очереди, срывались
с верхушки тополя и, круто планируя вниз, быстро
проносились над рекой, слегка окунаясь в воду. Всякий раз, когда
иволга скользила на раскинутых крыльях вниз к реке, к ней
со всех сторон со щебетом бросались ласточки, гнали прочь,
не давали купаться. Может быть, изгоняли чужаков с
территории своих купален, а может быть, просто так играли? Утро
было веселое и располагало к миру, а не к войне. Для нас
важно другое: и ласточки и иволги нуждаются в подобных
омовениях.
Всем птицам, чтобы перья хорошо служили и не
пропускали воду, необходима... вода.
И все птицы купаются каждый день.
Многим, чтобы намочить перья, достаточно утренней
росы ; воробьи, иволги, чайки, соколы сапсаны чуть окунаются
в воду на лету.
Настоящий праздник для птиц — мелкий, теплый дождь.
Ведь это прекрасный душ!
Птицы блаженно распушаются, полураскрывают крылья,
чтобы хорошенько промыть все перышки. Совы в такую
погоду, забыв обо всем, долго кружат в воздухе,
взъерошившись и распустив широким веером хвост.
Как ни странно, но и водяные птицы (которые из воды
почти не вылезают!), чтобы сохранить структуру пера, тоже
должны купаться. Плавая, они остаются сухими, у них лишь
слегка омываются снаружи перья на животе, а к
внутренним перьям и тем более к коже вода не проникает.
У нырковых уток, например, перьевой «водолазный ко-
стюм» устроен так хитро, что даже крылья укрыты в нем от
воды. Поэтому, когда утки ныряют — а ныряют они
постоянно! — крылья их не намокают, всегда сухие, и, вынырнув,
птица тут же может взлететь.
Впрочем, и у водоплавающих птиц, не умеющих нырять
(у гусей, лебедей и пеликанов), крылья все равно хорошо
защищены от воды в перьевых нишах на боках. Поэтому они,
особенно по утрам и в полуденные часы, устраивают так
называемые «игровые ныряния». Вы их много раз видели: вся
гусиная стая, громко шлепая крыльями, с гоготом «бежит»
по воде, поднимая фонтаны брызг. Такое коллективное
купание основательно промывает не только крылья, но и все
перья и кожу под ними, куда вода, хоть весь день гуси
будут «мокнуть» в ней, ни разу не попадет.
Утка, которая несколько дней не купалась, хотя и
смазывала все время перья, если ее сразу пустить в воду,
может... утонуть. Об этом хорошо знают охотники. А те из
них, которые этого не знают, рискуют испортить себе всю
охоту. И я осмелюсь дать им совет: не держите — в
квартире, в сарае или в ином другом месте — подсадную утку
долго без воды, дайте ей хотя бы таз с водой, чтобы она могла
смачивать перья. Иначе утонет на охоте и крякать будет
некому!
У известного немецкого дрессировщика Карла Гагенбека,
когда он только начинал свое дело и еще плохо знал птичьи
повадки, однажды утонули все купленные им дорогие утки.
Он пустил их в чан с водой, ненадолго отлучился, пришел —
видит: уток нет. Думал, украли, потом посмотрел: все утки
лежат на дне. Оказалось, что человек, у которого он их
купил, не давал уткам купаться. Перья их стали грязными,
слиплись, в воде быстро намокли, и птицы утонули.
Птицам важны не только омовения в воде, но и
обязательно в воде чистой, проточной.
До поры до времени природа успевала очищать реки от
грязи, которую люди сливали в них. Ведь вода, этот чудо-
минерал, сама себя умеет очищать. Но теперь природа не
справляется с мутными стоками, которыми города
наполняют реки планеты.
Даже в морях вода грязная. Каждые сутки все суда
мира выливают в море около четырнадцати тысяч тонн
мазута. А одна его тонна растекается тонкой пленкой по
двенадцати квадратным километрам поверхности моря! Давно
уже все моря и океаны сплошь покрылись бы радужной
«корочкой» — на это требуется всего семь лет! — если бы не
микроорганизмы, которые разлагают нефть.
Но и они теперь едва справляются с этой задачей: пять
миллионов тонн — столько нефти каждый год выливают
люди в океаны.
И каждый год погибает от нее около двухсот тысяч
морских птиц. Ничего не подозревая, садятся птицы на воду.
Нефть склеивает их перья, и птицы умирают.
Загрязнение воды несет гибель всему живому в воде и
на суше.
Напрасны будут усилия по охране природы, если все
люди всех стран энергично и сознательно не поведут борьбу
за чистоту воды.
Итак, с грязными перьями птицы ни летать, ни плавать
не могут.
В чем же тут дело?
Тончайшие щетинки пера, так называемые бородки,
которые, цепляясь друг за друга микроскопическими
крючочками, делают его прочным, без воды слипнутся и
сломаются. Но и после купания или если вы взяли, скажем, птицу в
руки — поэтому они так этого не любят,— бородки теряют
взаимную связь: перо делается рыхлым, растрепанным. Если
махать им, воздух оно рассекает не упруго, а мягко, как
масло — нож, и поэтому не получается нужного для полета
упора, необходимых аэродинамических сил. Но если перо сильно
встряхнуть, микрокрючки его «запоров» автоматически
войдут в соединение друг с другом, и око снова станет упругим.
Вот почему, искупавшись и выбравшись на берег, птицы
клювом отжимают воду. Отряхиваются — трясут сначала
всем телом, потом головой (только совы делают наоборот).
Это совсем не пустое дело — отряхивание.
Сильной встряской птицы не только сбрасывают воду с
перьев, но и восстанавливают их структуру, без чего летать
не могут.
Мелкие бородки чистых, промытых перьев, цепляясь
друг за друга крючочками, снова делают опахало пера
упругим и компактным.
Отряхнувшись после купания и приведя перья в
надлежащий порядок, утки, гуси и все птицы, у которых есть
копчиковая железа, смазывают ее жиром свои перья. Бакланы
и тропические их родственники — ангинги после купания
еще и сушат хвост и крылья, раскинув их в стороны.
Кожа птиц не то, что кожа зверей: она совершенно
сухая. У пеликанов, чтоб лучше летать и плавать, кожа еще
наполнена... воздухом и шуршит, как бумага! Игла шприца,
говорит Зденек Веселовский, крупный чешский зоолог, с
трудом входит в нее. Поэтому уколы заболевшим пеликанам
делают в ногу. У млекопитающих каждый волосок снабжен в
основании собственной сальной железой, которая смазывает
его, чтобы не ломался. У птиц, и то не у всех, есть только од-
на-единственная такая железа: над хвостом, на копчике.
Она окружена обычно щитком из твердых перьев. У зверей
каждая шерстинка как бы автоматически смазывается.
Птицы же вынуждены это делать сами.
Этот каждодневный ритуал выполняется всегда в
строгом порядке (знание его получено с рождения вместе с
другими инстинктами). Давят клювом на железу, выжимают из
нее, как из тюбика, жировую смазку, берут ее в клюв и
натирают сначала перья груди, потом бока, спину, крылья,
живот, хвост, ноги (перья на бедрах) и в последнюю очередь
голову. Так как до головы достать клювом, естественно,
нельзя, ее смазывают, потирая круговыми движениями о
спину, либо, сняв когтями жир с клюва, расчесывают ими
перья на голове.
Клюв птицы чистят тоже когтями либо о ветки. А тетерев
очищает его, втыкая в землю!
Однако не все птицы умащивают свои перья помадой.
Некоторые, представьте себе, пудрятся. (Я не шучу!)
Взгляните на голубя, когда он купается. Голубь улетит, а лужа
покроется матовым легким налетом, словно кто припудрил
ее. Голубь же таг припудрил! Плескаясь, насыпал с перьев в
воду сизый порошок, И когда цапля купается, вода словно
сереет от мелкой пыли. Африканские кукушки, принимая
ванны, рассыпают даже... красную пудру. После их омовений
вода словно алеет кровью. И попугай, если посидит у вас на
плече, всю одежду припудрит, как мукой посыплет.