рептилий все съедобное: и пиявок, и мух, и остатки пищи.
В Африке и Индии, в Северной и Южной Америке и
Австралии — всюду, где водятся птицы, многие животные
(слоны, носороги, бегемоты, буйволы, бизоны, антилопы,
олени, суслики, коровы и лошади) пользуются услугами
аистов, цапель, уток, волоклюев, мухоловок, трясогузок,
скворцов, чаек и других птиц, которые извлекают из их шерсти
всевозможных паразитов.
Буйволов обслуживают обычно утки, цапли и антигон-
ские журавли. Буйволы очень любят воду, и, когда, погру-
зившись по самые глаза и ноздри, лежат в реке или болоте,
утки плавают около них, а журавли важно шагают вокруг
на длинных ногах. Вдруг замирают, прицеливаются и
молниеносно склевывают муху или слепня с бычьего глаза или
носа. Но склевывают так осторожно, что не причиняют буй-
Болу никакого вреда, тот только фыркает от удовольствия.
Цапли и утки иногда забираются к буйволам на спины и
охотятся там.
А на спине у африканского слона нередко занимаются
мушиной охотой сразу пять белых цапель и десяток личинко-
едов. Эти птички — самые верные друзья копытных. Они
атакуют их стаями, ползают и вверх и вниз по жирафам,
слонам, антилопам, зебрам и носорогам, словно поползни по
деревьям, и собирают дань из насекомых.
Волоклюи, или буфагусы, их называют также
носорожьими птицами, конкурируя с личинкоедами, добывают себе
пропитание на спинах носорогов, антилоп, буйволов,
верблюдов и домашних лошадей и коров.
В Южной Америке в роли волоклюев выступают так
называемые лодкохвостые, а в Северной — воловьи птицы, или
молотрусы.
Внешне молотрусы похожи на больших воробьев, но к
своим родительским обязанностям относятся не лучше
кукушек: птенцов не высиживают, а подбрасывают яйца в чужие
гнезда. (Кстати, и крокодилий друг, кулик плювианус, тоже
не высиживает своих яиц, а зарывает их в горячий песок.)
Весь досуг воловьих птиц поглощают заботы о лошадях,
коровах, мулах, бизонах и прочем домашнем и диком скоте.
Известный американский зоолог и писатель Сетон-Томпсон
первый обратил внимание на удивительное содружество
воловьих птиц и бизонов. Он заметил, что зимой эти пташки
не улетают далеко от бизоньих стад. Бизон для них и
столовая, и квартира с отоплением: молотрусы «роют» в его
густой шерсти ходы и норки, в тепле которых согреваются в
мороз и метели. Там же, в глубине волосяных «джунглей», и
ночуют.
Копытных животных в Северной Америке бдительно
оберегает от мух и завезенная из Африки египетская цапля —
большой друг африканских толстокожих.
Теневые птицы и птицы солнечные, трупиалы,
скворцы, сороки и синицы, тоже кормятся около копытных
животных, отыскивая в их шерсти съедобных насекомых.
Зоологи описали уже многих птиц-дезинсектикаторов.
Перечень их названий занял бы около страницы. Есть
даже птицы, которые охотятся за мухами, разъезжая по
степям и саваннам на спинах не у зверей, а других птиц — у
дроф и аистов, например.
Словом, затрат на гигиену природа не жалеет. Может
быть, поэтому у животных неплохое в общем-то здоровье,
хотя нет у них ни ученых медиков, ни врачей, ни больниц.
Говорят, чистота — залог здоровья. Животные ревниво
следят за чистотой своего тела и своих жилищ, а
следовательно, и здоровья»
ИХ ХЛЕБ ДА ВОДА
Прожорливые гаргантюа и кощеи бессмертные
В Нормандии, говорят, на придорожных столбах можно
прочитать такие объявления: «Пасите своих лошадей на
моем поле. Цена: за короткохвостую лошадь десять
сантимов в день, за лошадь с длинным хвостом — двадцать».
Эта странная наценка за длинный хвост объясняется
просто: короткохвостая лошадь, когда донимают ее слепни и
мухи, часто отрывается от еды, чтобы головой отогнать их,
так как короткий хвост — плоха*я мухобойка. Лошадь же с
длинным хвостом этого не делает и поэтому съедает на
пастбище, как здесь считают, вдвое больше травы.
Такая, казалось бы, пустяковая причина — длина волос
в хвосте,— а желудок от этого может быть по-разному набит.
Мыслимо ли учесть все другие обстоятельства, которые
влияют на аппетиты животных? Их много, разных причин, и все
предусмотреть нельзя, даже когда речь идет о сравнении
двух одинаковых созданий.
А уж если сравнивать разных зверей, птиц, рыб, гадов
или насекомых, то самые несходные будут результаты. Одни
прожорливы, как Гаргантюа, а другие рядом с ними —
кощеи бессмертные.
Помните, как этот сказочный злодей, Кощей
Бессмертный, у Марьи Моревны в плену десять лет не ел, не пил и
не помер? Рекорд его никто из животных, кажется, еще не
побил, но близко к нему некоторые чемпионы голодания
приблизились. Холоднокровные животные главные здесь
рекордсмены: у ндх обмен веществ не такой энергичный, как
у теплокровных, а поэтому в теле моллюсков, насекомых,
гадов и рыб каждую минуту сгорает меньше пищи, чем у
птиц и зверей. Оттого меньше ее им и требуется.
В Амстердамском зоопарке жила как-то анаконда,
которая вдруг без всякой видимой на то причины — так решили
работники зоопарка — объявила голодовку: перестала есть
крыс, кроликов и всяких других зверюшек, которых ей
предлагали. За два года змея так ничего и не проглотила. А
потом вдруг, и тоже без причины, снова набросилась на крыс,
которые уже привыкли считать ее живым бревном, и
прожила еще много лет после этого.
В Гамбургском зоопарке тоже был свой кощей-питон. Он
не ел двадцать пять месяцев! Пил только чистую воду. Но
так после голодовки ослабел, что, когда к нему вновь
вернулся аппетит, не смог проглотить голубя и подавился.
Черепахи, крокодилы и осьминоги тоже месяцами могут
ничего не есть. И пауки, и черви планарии...
Это удивительные существа, планарии! Расселились они
по всему миру: живут и в море, и в пресной воде, и в
тропических лесах во мху. Пестрые, разноцветные «ленты»
длиной с ноготь, а то и с ладонь, они не ползут, а, скорее,
скользят, словно струятся, со скоростью несколько метров в час,
по слизистой «дорожке», которую предварительно сами под
себя подстилают. «Вынюхивают» улиток и дождевых
червей. Поймав червя, планария терриколя крепко обнимает
его своим плоским телом и, опрыснув кишечным соком,
переваривает, даже не дав себе труда проглотить его.
Ну, а если саму планарию захочет кто-нибудь проглотить,
он должен прежде подготовить свои нервы к спектаклю с
вивисекцией, который она может перед ним разыграть.
Когда терриколе угрожает опасность, она, бывает, вдруг сама
разрывает себя на куски, и перед изумленным врагом
вместо живого червя замирают, округлившись, десять —
двадцать слизистых комков. Через несколько часов, когда
опасность минует, каждый комочек, регенерируя орган за
органом, воссоздает целого червя! Сохранив лишь одну
двадцатую часть себя, планария не теряет, однако,
индивидуальности, а скоро воспроизводит ее вновь в двадцати новых
лицах.
Эти в высшей степени уникальные способности
выручают планарий и в другой беде: когда приходится им
подолгу голодать. Месяцами могут они ничего не есть.
Собственно, не совсем так: если нечего есть вокруг, они едят
себя! Клетка за клеткой их органы добровольно и своим,
так сказать, ходом отправляются в кишечник и там
перевариваются. Сначала приносят себя в жертву половые
органы, потом мускулы. Но никогда, даже если и в самом себе
червю нечего будет съесть, он не пожирает свой мозг и
нервы. В них вся его сущая суть!
Были случаи, что, голодая по полгода и без жалости себя
в себе переваривая, планарий съедали шесть седьмых своего
тела. Всемеро становились короче! Но когда им опять давали
пищи вдоволь, быстро росли и обретали вновь потерянные
и вес, и размеры.
Нередко постятся по полгода и больше клопы. Конечно,
не по своей воле. А клопиные личинки при необходимости,
когда из дома все жильцы уезжают, соблюдают строгую
диету целый год и даже полтора года!
Актинии на клопов не похожи, но тоже голодать могут
подолгу: года по два, по три. В разных аквариумах это
видели не раз. От такой жизни актинии «худели» очень
сильно: в десять раз теряли в весе. Но стоило им вновь
предложить пищу, как они жадно начинали ее глотать и быстро
«поправлялись». Через несколько дней трудно поверить, что
актиния так долго постилась.
Когда у актиний разыгрывается аппетит, они глотают все
без разбора, даже несъедобные и опасные для них предметы.
Одна актиния с голодухи проглотила как-то большую
раковину. Раковина встала в ее желудке поперек и перегородила
его на две половинки, верхнюю и нижнюю. В нижнюю пища
изо рта не попадала. Думали, актиния умрет. Но она нашла
выход: у подошвы актинии, у самого того места, на котором
этот морской «цветочек» сидит на камне, открыл свой
беззубый зев новый рот. Вокруг него вскоре выросли щупальца,
и актиния стала счастливой обладательницей двух ртов и
двух желудков.
Едва ли кто из обжор может сравниться с клещами.
Они сосут кровь самых разных животных, и так много ее
сосут, что раздуваются непомерно Собачий клещ после
обильной трапезы весит в двести
двадцать три раза больше, чем
натощак. А клещ бычий за
три недели увеличивает свой