— Че там? — спросил негромко Давид у старшего брата. Не о еде.
Я встала у кастрюли, чтобы кормить. Мужчина вернулся домой.
— Ну че? — Айк спокойно ждал, пока я сделаю, как положено в его тарелке. Как Криста делала. Кивнул на сметану, отвел руку с аджикой. Сам. — Завещание пополам. Половина наша, вторая — старшей сестре. Она не против продать свою часть через полгода, когда вступит в наследство. Овик уже окучивает ее по-всякому. Мы пока живем здесь и копим деньги. Тетю Медею не волнуют доходы от гостиницы, она ни на что не претендует, но к апрелю надо будет решать, где взять…
Айк чуть помедлил и назвал сумму. Давид и Гарик свистнули одновременно. Я попыталась проглотить хинкали. Получилось. Я съела еще три.
— Ты почему Кирку Медее не отдала? — тихо спросил Айк, низко нагнувшись к моим волосам.
— Не нужен он ей. Жалко, — сказала я осторожно, прислушиваясь к еде в своем желудке.
— Она бы его в Столицу увезла. Там, глядишь, квартира бы обломилась, житуха другая, круче, — ухмыльнулся Айк черными глазами. Прикалывался, облизывая яркий в сметане и аджике рот.
— Ничего. Я сама разберусь, без столичной родни, — улыбнулась я. В первый раз за три дня.
Гуров приехал вечером в субботу. Сам сидел за рулем. Впервые вошел в гостиницу, оглядывал все кругом с заметным интересом. Пожал руку Давиду. Представился первым и сказал слова соболезнования. Кирюша легко пошел к нему, как к старому знакомому. Гуров и ему принес нужные слова.
— Ты уходишь? — мальчик смотрел снизу в мое лицо. Тихо и сероглазо.
— Я вернусь завтра. Ты же знаешь, — я присела перед ним. Я не хотела оставлять его. Но оставаться здесь казалось мне еще труднее. Я была рада возвращению Гурова.
— Гляди! Ты мне обещала! — строго напомнил мне все обещания Кирилл. Вдруг крепко обнял и прижался всем телом. Стучал сердечком мне в лицо.
— Эй! Не реви, женщина! — приказал он, отстраняясь. — Иди к своему Гурову. Да не опаздывай завтра! Ты обещала мне кино.
Отпихнул мою мокрую попытку его поцеловать и побежал к Давиду. Когда Гуров помогал мне залезть в машину, я оглянулась. Четверо мужчин смотрели мне вслед за стеклом низкого окна.
По дороге я вспомнила и купила тест на беременность.
Рассматривала две линии на узкой полоске и не верила сама себе. Положила тест на мрамор умывальника и побрела в кухню.
Надо что-то съесть. Надо что-то решать. Делать. С Киром. Со мной. С тем, кто внутри меня. Что?
— Я могу надеяться? — генерал стоял в дверях и глядел надменно-отчаянно.
Я пожала плечами. Вроде бы, да. Кто же еще? Егор? У безупречного доктора нейрон не проскочит, не то что бедолага-сперматозоид. Гуров? Мы с ним совсем не присматривали за этим делом. Я в принципе не верила в такую возможность. Что думал себе генерал? Кто его знает. Все остальное было слишком давно.
— Может быть, это ошибка, — выдала я вслух желанную мысль. Села на стул у пустого стола. Подперла голову рукой. Откуда-то справа конвектор гнал теплый воздух, прогревая остывший дом.
Гуров опустился на стул напротив через стол. Положил тяжелые руки на светлый бук столешницы. Сцепил пальцы в замок. Расцепил. Повертел кольцо на мизинце.
— Давай завтра поедем к врачу и узнаем все наверняка, — негромко предложил он. Попытался поймать мой блуждающий в пейзаже за его спиной взгляд.
— Завтра воскресенье, — я наконец посмотрела на него и улыбнулась. — Я обещала Киру кино.
— Отлично! Совместим приятное с полезным. Сначала мультики, потом доктор.
Хотела бы я узнать, что в этой вилке приятное: я не слишком люблю мультфильмы. Получается, гинеколог.
— В воскресенье все врачи отдыхают, — прикинулась я Красной шапочкой.
— Ничего, я организую, — ответил мне Господин добрый охотник
Утро выдалось на диво прекрасным. Лето вернулось. Смеялось солнцем в широкое окно. В приоткрытую дверь тянуло жареной колбасой и, может быть, картошкой. Гуров готовил завтрак. Как всегда. И у него это получалось.
— А ты поправилась, — сказал он с улыбкой, стоя на пороге ванной комнаты. Разглядывал с удовольствием, как я вытираю себя мохнатым его полотенцем.
— И тебе доброго утречка, — засмеялась я. Бросила в его довольную физиономию полотенце. Не попала, слишком тяжелое.
— Тебе это очень идет. Не останавливайся на достигнутом, — Гуров поднял с пола мокрую ткань. Подошел и поцеловал меня в макушку. Обнял.
— Как пойдет, — я потянулась, хотела найти его губы. Он отстранился и надел на меня халат.