— Не надо. Ничего не надо, — я схватила рубаху и выскочила вон.
— Посмотри, детка, какой красивый парень. Нравится? — Олег покровительственно похлопал по высокой попе человека рядом.
Я надула розовые губки и отвернулась. Прождала его в этом противном ресторане сорок минут. А он явился не один. Мужчины сели за стол. Подошел официант. Олег стал заказывать какую-то еду. Я смотрела на прохожих за большим стеклом. Вечный дождь сыпал на вечно серые пальто и куртки. Люди быстро шли по своим делам. Перескакивали через лужи или шлепали прямо, задумавшись о своем. Мимо серых каменных домов с серыми кариатидами, привычно подпиравшими козырьки парадных.
— Твое здоровье, любимая, — поднял рюмку Олег. Его приятель смотрел на меня в упор большими синими глазами. Линзы, наверняка. Таких синих не бывает в природе. Ничего, ему идет.
— А девушка? — хороший голос. Низкий, с теплой хрипотцой. Парень держал стакан в воздухе.
— Наша красавица не пьет. Она за рулем, — рассмеялся довольно мой взрослый друг. Это шутка, смысла которой синеглазка пока не знает. Но, судя по всему, узнает сегодня же. Плевать. Я отодвинула грудь от стола, пропуская руку подавальщика с тарелкой. Опять какая-то напыщенная фигня. Не хочу есть. И не буду.
— Надо кушать, малышка. Я скоро начну цепляться за твои ребра, — пошутил Олег.
— Ты нас не познакомил, — напомнил второй.
— Прости, хороший мой. Павел. Лола.
Я, не отрывая взгляда от окна, кивнула. Павел. Ха! На Павлика тянет еле-еле. Искусственная седина и слишком пухлые губы. Ну-ну.
— Как дела в школе? — снова прикололся Олег. Чихать ему на мои школьные дела. Рассмеялся. Видно, произвел впечатление на нашего нового друга.
— Контрольную по физике пишем завтра, — доложила я.
— Значит, тебе точно не наливать. Иначе, что же ты напишешь с похмелья? — веселился мой добрый друг.
— В каком классе? — интересно ему все маленькому. Этому Павлику.
— Ладно, я пошутил, — решил откатить назад Олег. Пожалел об откровенности.
— В десятом, — мстительно призналась я.
Выруливая на проспект, видела в зеркале, как он щупает соседа за мочку уха. Тот глядел на меня, не отрываясь.
— Сколько же тебе лет? — спрашивал потом жарко Павлик, разложив меня на столе. Чертил языком дорожку по моей коже от шеи к паху. Пульсом рвущемуся ему навстречу.
— А хрен, его знает, — смеялась я, вся выгибаясь к его мягким губам и остальному. Олег стоял рядом с бокалом в руке. Голый и ухмылялся.
Я резко села в кровати. Гребаный сон. Написала я ту контрольную или нет? Не помню. Остальное все я отказывалась вспоминать. Почти получалось. Вот только сны иногда дотягивались. После вот таких выхоленных красавчиков, вроде Егора. Слишком близко от меня. Кровь толкала горячо в затылок, под коленки. Выгоняла наружу. Лежать и тупо смотреть в темноту стало невозможно. Я натянула джинсовую рубаху на белую майку, в которой спала, и вышла на открытую галерею. Холодный влажный воздух умыл горячее лицо запахом моря. Не помог. По диагонали двора горел свет в окне. С высоты второго этажа я видела холл отеля, как на экране телевизора. Айк пил пиво и смотрел футбол. Кто-то там забил кому-то. Парень поднял руки вверх и тут же уронил на кудрявую башку. Горевал беззвучно. Часто я выхожу на ночную охоту? Спросил меня один умник холодной зимой за две тысячи верст отсюда. Нет! Я резко развернулась и ушла под холодный душ. Чертов Егор, чтоб он пропал.
Глава 8. Кирилл
— Привет! Ты бабку Наташку не видела?
Я бросила тряпку в ведро, выпрямилась. На пороге стояла ярко одетая девушка. Из тех, что пытаются остаться ею до семидесяти. Поражающий в самое сердце макияж. Мужское сердце, ясное дело. Или в пах. Как повезет. За руку она держала мальчика. Сколько лет? Понятия не имею. Три-четыре-пять? Мне редко доводилось иметь дело с детьми. Нифига не понимаю в этих мелких человеках.
— А Кристина, где? — дама курила, мелко и быстро затягиваясь. Дым как бы выдувала за открытую дверь. Ветер загонял его обратно в холл.
— Кристина в больнице. Я за нее. Здесь не курят, — сообщила я.
— В больнице? А ты кто? Я тебя не знаю. Кирка посиди здесь, пока бабка твоя не нарисуется. Веди себя хорошо, — наплевав на меня и чистый пол, она усадила мальчика на диван. Бросила рядом с ним яркий рюкзачок. Чмокнула ребенка в макушку.
— Кристе привет, — ушла, громко цокая железными набойками тонких каблуков по высыхающему после ночной росы асфальту.
Ребенок сидел спокойно. Даже ножками не болтал в голубых джинсах и сбитых кроссовках. Смотрел на меня внимательными серыми глазами в густых ресницах. В руках держал синего робота. Молчал. Я домыла пол. Завтракать пора. Восемь утра.