— Ну, давай, открывай глаза, красавица. Хватит нас пугать, — теплый мужской голос обращался явно ко мне. Я разлепила мокрые ресницы. Егор. Низко склоненное лицо улыбается. Красивого все-таки цвета у него глаза. Ореховые. Я хотела протянуть к ним пальцы. Неприятная боль привела меня в чувства окончательно. Я в своей комнате на кровати лежу. Спрятала глаза под веками. Доктор присел на краешек рядом.
— Ну, вот и слава богу, — снова улыбнулся Егор. — Давайте-ка все вон. Я должен ее осмотреть, — шорох шагов. Стук двери. Ну-ну.
Жжение на царапинах. Йод? Шипение перекиси. Холод хлоргексидина.
— Это старые синяки. Кто тебя так? — теплые пальцы на плечах. Стягивают вниз лямки бюстгальтера. Ладно. Пусть полюбуется. Что скажет? Выдох. Едва видная полоса по соскам. След от трубы полотенцесушителя. Синяк на животе уже сошел. Резковато перевернул меня на живот. Пятна на плечах ушли в желтое. Сутки назад дело было. Жесткие пальцы, уже забыв о том, зачем они здесь, стягивают узкие, неприятно-плотные джеггинсы вниз, обнажая меня до колен. Присвистнул. Не удержался. Что там? По пятерне на каждом бедре? Никогда не видел женщину после жесткого секса? Верни все назад, придурок, и забудь. Рваный выдох. Слюну сглотнул. Дошло. Застыл, гад. Никак не налюбуется. Все. Достало ума, или чего еще. Натянул на меня одежду. Вернулся к обмазыванию меня. Чем? Неужели противной зеленкой? Я отпихнула чужую руку от себя и села.
— Ты зачем меня так разрисовал? — возмутилась я искренне, забыв выкать.
— Чтобы ты дома посидела, хотя бы сутки, — сразу ответил, не раздумывая. Мазнул тампоном по щеке. Да он злится. Этот чистюля-доктор. Я хлопнула с силой по его руке, нацелившейся мне в другую щеку. Зеленая вата прочертила след по его дорогой рубашке. Даже запястье зацепила. Прямоугольные желтые часы изгадила собой. Егор бросил зажим с тампоном на пол. Резко встал. На меня не смотрел. Прекрасно! Отлично! Так даже лучше. Не стану больше колыхаться по его безупречному заду. Вернусь к своим. Словно услышав мои мысли, доктор быстро вышел вон. Да, поход в кино с ним мне явно не светит.
— Всегда она была плечевкой, — заявил Овик. Повадился торчать в ресторане каждый день. Чтобы его перманентный начальник не наглел, требуя пива на халяву, Айк всегда посылал меня к нему в качестве официантки. Понимая, что девушки с подносами живут от процентов и чаевых, большой мужчина всегда честно оставлял здесь деньги. Что думала об этом его жена — не известно. Овик глянул в мою сторону покрасневшими от ночных возлияний глазами и продолжил свою мысль:
— Такая порода. Все они бляди. Я помню наташкину мать. Мой отец по молодости к ней таскался. И к Наташке. Я сам на Лариске девственность свою похоронил. Или на Людке, ее сеструхе? Забыл. Что-то давно ее не видно. Замуж, говорят, вышла где-то. Ничего, к лету нарисуется. Всегда у этих блядей девчонки рождались. Только Кирюхе не повезло. Заделал Лариске какой-то залетный пацана. Не повезло мальчонке, — Овик хлебнул темного пива из бутылки. Махнул мне рукой, что бы принесла еще. Глядел на мой бюст мутным глазом. Набрался. Я поставила перед ним на стол очередную бутылку. Он схватил мою руку, густо изукрашенную щедрым на лечение доктором.
¬— Ты почему такая зеленая? — опешил большой мужчина. Заметил.
— Это Егор ее раскрасил. Специально старался, что бы никто не приставал, — усмехнулся Айк. Остряк. С раннего утра тренировался на мне. Шутил, как бы. Сам глядел на полосы зеленки, убегающие под платье. Хотел узнать, где они заканчиваются. Это вряд ли.
— Запал на тебя, что ли, наш уважаемый сосед? — заржал громко Овик. Не отводил черных, немигающих глаз. Только этого мне не хватало.
— Запал, точняк! Каждый вечер сюда приходит, как на работу. Прямо, как ты, — ухмылялся довольно хозяин заведения. Поприкалываться и заработать — его все.
Айк следил за порядком в зале, копаясь в кнопках музыкальной установки. Что-то там не ладилось в недрах караоке. Ура! Хоть уши мои отдохнут.
Днем в гостиницу заселилась семья. Мама, папа, трое детей. Откуда-то с Севера. Ужинали здесь, как положено. Я работала и не думала о ненужном мне. Таскала подносы, мыла тарелки, варила бесконечный кофе. Плечи ныли, ноги мечтали присесть. Я привыкала понемногу к физическому напрягу. Тяжеловато. А ведь это еще далеко не сезон.
Я вышла покурить в служебную дверь ресторана. В ту, что смотрела на море. Заметила, как в узкой щели между домами протянулось белое блестящее тело знакомого мерса. При-вет, доктор. Айк не смеялся, когда говорил об уважаемом соседе. Который вечер здесь отсвечивает. Не подходит близко. Трусит? Колыхается. Ну?