– Это утро или вечер? – Воронина внимательно вглядывалась в картину.
Марина присмотрелась к небу за башней:
– По моему, утро, хотя … – Начала было она, но заметила, что Воронина её не слушает.
Та, буквально, впитывала изображение, и говорила скорее для себя.
– Какая громадина, как великан среди лилипутов – странное сооружение, не удивительно, что башню стали окружать легенды и страшные истории. А это вороны вокруг неё кружат или перелётные птицы?
Тут в разговор включилась Вера Сергеевна:
– Считается, что это утро ранней весны и в небе перелётные птицы, хотя возможно, это лишь романтический вариант трактовки того, что мы видим. Саврасов был мастером именно романтических настроений в пейзажах, да и птицы летят, как вы сами можете убедиться, в одну сторону.
– Мне так не кажется, по краскам это скорее вечер, а птицы летят не клином, как им положено, а нарисованы в виде круга. И ни одного живого существа, кроме них – очень зловещая картина…
– Вера Сергеевна, у вас ведь были какие-то папки ещё, то ли с эскизами, то ли с заметками самого Саврасова. Можно и их тоже посмотреть?
– Не помню, но какие-то папки, в той нише наверху, ещё были.
– Я достану.
Марина пошла обратно, и я немного помешкав, тоже, пошла в след за ней. Возле лестницы мы остановились, Марина взялась за перекладины и пошевелила её, проверяя устойчивость.
– Вроде, выдержит, но на всякий случай придерживай, чтобы она не поехала, а то лететь оттуда высоко..
Она стала подниматься, а я, крепко взяв лестницу у основания, стала поднимать голову вслед за ней, вдруг сообразила, что она, в отличии от Веры Сергеевны, в юбке и я, сейчас увижу её ножки, а может быть и больше. Сердце предательски забилось, я осторожно оглянулась в сторону кабинета, словно опасаясь, что меня застукает за подглядыванием Вера Сергеевна – чушь какая. Во первых я слышу, как она роется в ящиках, в своём кабинете, во вторых наверняка услышу её шаги, если она вдруг пойдёт к нам. В третьих – ну и что? Держу лестницу и держу, как ещё можно держать интересно? Что я вижу, и что я думаю при этом, никого не касается. Успокоив себя этими рассуждениями, я смелее подняла голову, и с удовольствием стала рассматривать ножки Марины. Мне даже показалось, что она специально там копается, давая мне такую возможность. Да, стесняться ей нечего, такие ножки и показывать не стыдно – ровненькие, стройненькие. Захотелось поднять руку и погладить её. Как отреагирует? Голова даже закружилась от мыслей об этом. Если сейчас качнётся, дотронусь до неё, как бы придерживая. Ну, давай-давай.
– Тут две папки, одна с номером «128 а», а вторая «128 б». Какую доставать?
Вера Сергеевна услышала вопрос, очевидно, нашла нужную карточку, и подсказала из кабинета:
– 128 а
– Поняла. – Марина потянулась на цыпочках, открывая мне ещё больше возможностей для подглядывания, и я решилась, взялась рукой за её щиколотку.
– Осторожно, осторожно, я боюсь за тебя…
– Держи, держи я, уже дотянулась. – она достала нужную папку и стала спускаться.
– Вот она.
«Пронесло, она ничего не заметила, но как здорово…»
Мы вернулись в кабинет, и положили папку на стол. Вера Сергеевна смахнула пыль, и развязала тесёмки. В папке оказалось огромное количество набросков, в том числе и «Сухаревой башни». Я почувствовала знакомое головокружение от обилия информации. – Какое счастье видеть всё это. Я хочу всё это воспроизвести, и повторить, и я могу это сделать. Вот тогда ОНА оценит меня, неожиданно для себя я подумала о Халитовой… – В глазах потемнело, и я стала оглядываться в поисках окна.
– Что с тобой? – Марина взяла меня за плечи. – Люба, что с тобой?
– Душно, давайте откроем окно… – И провалилась в темноту.
….
– Копайте, осторожно шельмы, если пробьёте крышку, самих здесь закопаю.
– Барин, мобуть отложим до утрева? Зело жутко тут… и гроза вот-вот учнётся, вона как Илья пророк бухает.
– Митрич не гундось. Видишь солдат? Так что бояться нечего.
– Вижу-вижу, но солдаты супротив колдовства не помогут.
Слушая препирательства своего бригадира, перестали капать и остальные мужики.
– Это что бунт?
Офицер взвёл курок пистоля, который держал в руке, и направил его на Митрича
– Мало тебе вырванных ноздрей? Хочешь проверить, что будет если я нажму курок?
Митрич дюжий мужик, понял, что офицер не шутит, перекрестился и взялся за лопату. Его примеру последовали и остальные. Работа продолжилась. Начал накрапывать мелкий дождь.
– Давайте скорее, не хватало промокнуть ещё здесь…