Вера ходила по дому как зашуганный, подстреленный зверек, билась об углы, натыкалась на предметы, падала на диван и начинала рыдать. Перестала есть, выходить на улицу. Не причесывалась, не умывалась.
Герман этого не видел, куда-то уехал.
Прятать чьих-то детей? Насиловать чью-то жену? Отбирать квартиру? Она старалась не думать, чем он занимается в командировках. А если подумать – какие такие командировки могут быть у бандитов?
В те дни она обнаружила, что беременна.
Рожать от него, от этого зверя?
А ты, милая, как хотела? Любишь меня беленького – полюби и черненького. Покажется сатана лучше ясного сокола? Или по-другому: ради милого и себя не жаль? Для милого дружка и сережку из ушка? Миленок и не умыт беленок? Нет, так не получалось. Не был беленок ее миленок.
Кому она могла рассказать то, что слышала? Маме? Конечно же нет. Свекрови? Тем более. Свекровь жила в своем мире.
Поделилась со Снежанкой, Денькиной женой. Та смотрела на нее блеклыми, светло-голубыми, рыбьими глазами и хлопала наращенными ресницами.
– И чё? – наконец спросила она. – И чё ты хочешь этим сказать? Работа такая, Вер. У наших мужиков такая работа! Ты что, не догадывалась? Ты дурочку-то не строй, баба взрослая. И вообще не парься, забей. Весь мир говно, все люди, Вер. – Снежана рассмеялась, обнажив розовые десны и идеальные, голубоватые зубы.
«А, да, – вспомнила Вера, – за зубами Снежанка гоняла в Германию. Но что за цвет, боже! Цвет унитаза, а не настоящих зубов».
– Ладно, я пошла, – зевнула Снежана, – дел невпроворот. В секцию за малой, на музыку со старшей. А в пять ногти, к Оксанке!
У двери посмотрела на Веру, как смотрят на умалишенных – с жалостью и с брезгливостью: «Не повезло Герке, а такой, блин, мужик!»
Той ночью Вера выпила упаковку таблеток. Днем постучалась прислуга, и ее спасли. Но ребенка она потеряла. Это была ее единственная беременность. Больше не было.
Впрочем, забеременеть она и не пыталась.
С того дня отношения с мужем испортились. Как ни старался Герман, ничего не получалось.
А через два месяца Вера ушла. Ушла, не забрав ни тряпок, ни шуб, ни драгоценностей.
Сколько раз он пытался ее вернуть! Караулил у дома, умолял, недоумевал, орал как резаный. Однажды ударил. Потом просил прощения, плакал, говорил, что не сдержался, что нервы на пределе и что она его довела. Угрожал, что жить ей не даст, все равно вернет ее, все равно она будет с ним.
Вера молчала. Любила ли она его по-прежнему, скучала ли по нему? Не понимала. Внутри все как выгорело – сплошное черное пепелище. Ни мыслей, ни эмоций, ни чувств – ничего. Голое поле, выжженная трава. Пошла в церковь, отстаивала службы, молилась. Не помогало. Поехала в Оптину, к старцу. Тот выслушал ее, покряхтел и велел молиться дальше… Молилась, но легче не становилось.
Страшные мысли ее тогда посещали – Вера радовалась, что ребенок погиб. Ведь, если бы он родился, вряд ли Герман оставил бы ее в покое. Или вряд ли оставил ей ребенка.
Ребенок от бандита… Двойные стандарты, матушка! Как-то нечестно. Дурочкой прикидываешься? Не знала, за кого шла? Или что думала – он белый и пушистый, такой мальчик-с-пальчик, твой Гера?
Но неожиданно он от нее отстал. Вера недоумевала – неужели остыл, нашел другую, успокоился? Неужели смирил свою гордыню? Это было самое для него сложное: как так, от Геры Солдата ушла жена? Эта соплюшка, которой он дал все, что мог?
Нет, причина была в другом. В это самое время в городе заполыхала война – лучший друг и верный соратник Денька Щука решил, что ходить под бывшим шефом Герой Солдатом ему больше не с руки, несолидно. Мальчик подрос. Подрос, оперился и решил, что все может сам, откололся и сколотил новую банду. Дескать, Гера зажрался, включает начальника, ну и вообще во многом неправ.
По городу поползи слухи – Гера Солдат что-то не поделил с бандитами из соседнего региона, находчивый и осторожный Щука общий язык с конкурентами нашел, ну и те решили, что тот лучше, чем строптивый и несговорчивый Гера. Гера, который не прогибается.
В городке запахло жареным – сгорел ресторан банды, потом сгорела химчистка на центральной улице, а следом запылал новый, почти достроенный торговый комплекс на окраине, куда Гера вложил огромные деньги.
Приехали какие-то важные люди от губернатора, из-за которых на двое суток закрыли ресторан и банно-спортивный комплекс. Начался падеж лошадей в Гериной любимой конюшне – словом, бардак и переполох.
Вера почти не выходила из дома, но однажды столкнулась с Мариной, женой Сереги Попа.
– Сбежала? – прошипела та. – Как последний предатель, сбежала?