Мари Польская
С видом на жизнь (дилогия)
Чарующая голосом
Пролог
День середины лета был холодным и пасмурным, впрочем, как всегда в последние три года. На кладбище эта смурь была настолько пронзительной, что даже с утра, когда я и пришла сюда, мерещились хмурые зомби, готовые вонзить свои ищущие крови клыки в мою шейку. Я зябко передернула плечами и откинула цепочку с оградки.
— Привет, Сашка! Соскучился? Да, тут тоскливо.
Я достала плеер и врубила музыку на полную. По — над могилками разнеслись тихие звуки песен под гитару. Они казались материальными, как оставшиеся под лучами раннего солнца клочья тумана.
«Листья деревьев еще не зовут маляров,
Сонной прохладой уже вздыхают рассветы.
Дети вегетарианских садов и столов
Празднуют шумно свое августейшее лето…»
Эти песни написал мой муж.
Сашка умер три года назад, почти сразу же после нашего развода. Поэтому я не могла не считать себя виноватой в его гибели. Так же считали почти все, кто знал нас. Только единицы не осуждали, зная, каким был мой муж. И кем. И я знала. За последние годы, находясь в затяжной депрессии, проанализировала каждый день нашей совместной жизни. И пришла к выводу, что вопрос стоял просто: либо я, либо он. Я выбрала себя.
Санька был гением. С самого детства. Родители его вспоминали, что писать стихи и песни он начал после сильной травмы головы. Тогда же он и ослеп на один глаз. К моменту нашего знакомства он уже был известным в нашем маленьком городке бардом. Хотя само это слово, как и понятие, скрытое за ним, он ненавидел. И считал себя то панком, то рокером, то основателем нового течения в песенной музыке. Он был как любой гений бескомпромиссен, даже жесток. А еще он любил себя так, как никого больше. Пятнадцать лет нашей совместной жизни он сидел в своей комнате и постоянно что‑то наигрывал на гитаре. Результатом были альбомы песен, появлявшиеся каждый год. Меня он воспринимал как прислугу, детей, а у нас родились двое мальчишек, вообще не замечал. Он считал, что мы все — его собственность. Поэтому можно понять его удивление, когда я однажды собрала вещи и ушла к маме. Удивление переросло в злобу, злоба в одиночество, а оно привело к алкоголю. Так он и умер, решив однажды после бутылки водки искупаться. Когда водолазы подняли тело, солнечный день сменился настоящей бурей, температура воздуха резко понизилась, налетела гроза, а ураганным ветром тогда повалило кучу старых тополей. С тех пор 15 июля всегда стояла холодная промозглая погода.
Так было и на этот раз. Только теперь я была научена опытом и оделась соответствующе: куртка, джинсы, кепка. Я прибрала могилку и села рассказывать новости. Старший сын только что поступил в институт, младший закончил девятилетку и также пошел учиться, только в училище. С науками у него никак, зато руки золотые. «Да, Светочка, — подумалось мне, — уедут скоро, и совсем одна останешься…»
Вообще‑то, по паспорту, меня зовут не Света. Родители наградили меня простым и популярным именем Лена. Но на заре моей молодости, когда мы с мужем тусовались среди рокеров, я взяла себе псевдоним, под которым и публиковала разные статейки в местной прессе. На рубеже тысячелетий модно было говорить о конце света, над чем я искренне посмеивалась. Вот в силу противоречия и назвалась Света Конец. Потом подписывалась Светлана Конец. Многие всерьез думали, что это моя фамилия. Со временем, это имя стало таким привычным, в первую очередь, для моих читателей, что с тем самым концом его никто не ассоциировал. Я привыкла отзываться на Свету, а потом и сама себя так называла. Только супруг продолжал упорно звать меня Ленкой, да дети в анкетах писали: мама — Елена Алексеевна Прилепская.
За такими вот обычными размышлениями не заметила сгустившихся грозовых туч. Плеер начал потрескивать и вдруг затих. Огорченная наступившим молчанием автоматически пропела последнюю недозвучавшую фразу:
«Августейшее лето,
Все тише и тише бьется твое изумрудное сердце,
Августейшее лето,
Нам недолго осталось быть вместе».
Голос показался таким противным, что я сморщилась и вздохнула:
— Эх, все на свете отдала бы за возможность родиться заново, но с вокальными данными…
Помолчала и добавила:
— И слухом!..
Будто услышав мою просьбу, небо раскололось, сверкнула молния, я еще успела подумать: накаркала. И все.
Часть первая. Расстановка фигур
Глава 1
Очнулась я, понимая, что тону. Окружавшее пространство, казалось, душило, держа меня вниз головой. Липкая влага обволакивала, готовая вот — вот хлынуть в нос и рот. Я дернулась, выпутываясь из тесного склизкого мешка и упираясь ногами во что‑то податливо мягкое. Но он от этого еще теснее меня сжал, подталкивая куда‑то вперед головой. Становилось все теснее, отчего, казалось, сейчас вырвет. Почему‑то всплыла ассоциация: меня съели, я внутри чудовища. Именно так, наверное, чувствует себя человек, съеденный огромной змеей. Благо, переваривать меня пока не собирались. А мешок сжимался все активнее, голову обхватило тисками. И в тот момент, когда агония моя достигла предела, я вынырнула, не выдержала и закричала. Сначала рот открывался молча, как у рыбы, потом кто‑то огромный меня перевернул, ударил по мягкому месту и я от души завопила. Попыталась открыть глаза, но они отказывались фокусироваться, показывая мне разноцветные пятна. А потом в рот мне ткнулось что‑то мягкое, живое, выпустившее в меня теплую струю. «Это же грудь», — только и успела подумать я, а потом сознание вырубилось, позволяя забыть весь этот кошмар.
Связанная по рукам и ногам я лежала уже, наверное, больше часа, не спеша открывать глаза. Сначала пыталась прислушаться к гулким звукам окружающего меня пространства, затем лихорадочно соображала, что происходит. Мне понадобилось довольно много времени осознать, что мое дикое желание родиться заново исполнилось дословно. Сомневаться в психическом здоровье меня любимой я никогда бы не стала, потому как это самое здоровье ни разу меня не подводило. Раньше мой мозг упорно отказывался вырубаться, когда я того не хочу, рождать чудовищ, видеть галлюцинации и слышать потусторонние звуки.
На сон действие походило мало, ведь ото сна можно очнуться, а здесь мне это не грозит. Значит — реальность, которая каким‑то чудесным образом отразила мое пожелание, высказанное там, на могилках. Если мысль и материальна, то сейчас как никогда раньше.
Честно говоря, такое предположение мне совсем не понравилось. Это же значит, меня ждет полная потеря дееспособности на ближайшие годы. А сейчас я открою глаза, и люди снаружи опять начнут тыкать в лицо грязной женской грудью, пытаясь меня накормить. Молока я не хотела, мало того, при мысли, что придется его пить, меня затошнило. Так… Вспомним все, что знаем по этому поводу. Если я откажусь от «маминого» молока, меня можно будет кормить и из бутылочки, но особой смесью. А если это глубокая деревня? Тогда разведенным коровьим молоком. Иначе загнусь. Надеюсь, они, те что снаружи, об этом знают. Я мысленно хихикнула, представив, как я, высунувшись из пеленок, начну просвещать родителей насчет своего меню. Вот шуму‑то будет: телевидение, различные ток — шоу, исследования в закрытых институтах. Интересно, если сейчас исследовать мой мозг, можно ли его отличить от мозга других младенцев…
Ладно, потом подумаю об этом. Сейчас же, первым делом мне придется выдержать бой с грудью. Мой сын отказался от моей в полгода, тяпнув меня единственными двумя зубами. Мне предстоит задача потруднее — зубов‑то пока нет! Это ж как нужно будет сжать челюсти, чтобы больше ни у кого не возникало соблазна всунуть в меня сосок груди. Я провела языком по пустым деснам. «Надо будет с первого дня следить за зубами, чтобы сиять потом красивой улыбкой,» — подумалось вдруг мне.
Еще вспомнилось, как в детстве я пряталась в ванную комнату, выдавливала пасту из тюбика и смывала ее водой. А потом выходила и уверяла маму, что зубы почистила лучше некуда. Теперь такой ошибки я не допущу. И вообще перспектива прожить жизнь заново нравилась мне все больше и больше. Очень часто известные люди в интервью журналистам гордо так говорили: если бы мне представилась возможность прожить жизнь заново, я бы снова поступил так же (то есть стал героем — спасателем, совершил подвиг, отдал жизнь детям и т. д. и т. п). Я никогда их не понимала: зачем так же, если можно узнать и испытать что‑то новое. Вот теперь и проверим. Мысленно я составляла список того, что нужно будет сделать в детстве: плавание, с обязательным нырянием с бортика, танцы, музыкалка, японский и китайский языки.