Утром следующего дня меня в домике у Зора ждал форменный допрос. Началось с простенького сколько мне лет, потом — где я училась врачеванию, потом — еще куча. Я отвечала правдиво: восемь, нигде, да, да, да, нет. И так далее. Чтобы перехватить инициативу, я сама начала спрашивать. Данияр был сыном вождя самого большого орочьего племени. Со временем власть перейдет в его руки, а пока его отправили в путешествие по разным странам, чтобы познакомиться с жизнью, как она есть. Он уже побывал в нашей столице и сейчас направлялся в земли оборотней. У деревеньки на него напала стая волков, видимо та самая, что таскала наших овец. С двумя Данияр расправился из лука сразу же, только обнаружив кровожадно настроенных тварей. Еще двух убил мечом. А потом в него вцепились, и пришлось действовать запоясным кинжалом. И все. Помнит еще, что куда‑то полз, а потом была сплошная темнота. В себя его привели звуки песни. По его словам, они были подобны веревкам, тянувшимся к нему, и он начал по ним выбираться из пугавшей его пустоты.
— Ты ждешь кого‑нибудь? — напрягся вдруг орк посреди рассказа. — Сюда кто‑то телепортом идет…
— А, не беспокойся, — я с облегчением рассмеялась, — это мой учитель Зор.
Через секунду среди комнаты материализовался и хозяин домика. Появлению у него новых жильцов, он, казалось, даже не удивился:
— Ты, я смотрю, времени даром не теряешь! Молодец!
— Зор! — радостно кинулась я к нему, как будто не видела целую вечность. — Как хорошо, что ты здесь. Теперь уж точно все будет нормально.
— Что у вас произошло? — спросил Зор, выкладывая из огромной сумки на стол какие‑то книги, баночки с зельями и пакет с чем‑то очень вкусно пахнущим.
— М — м-м, — протянула я, — что там у тебя? Похоже на копченое мясо…
— Ага, оно и есть. Только ты не увиливай от ответа, давай выкладывай!
Я рассказала все, что произошло за два дня. Зор внимательно осмотрел раны больного, понюхал налитый в кружку отвар и одобрительно цокнул:
— Молодец, девочка! Ты, можно сказать, спасла его. И почти безо всякой магии.
— Без магии? Да откуда у меня магия?
— А ты сама не понимаешь… — Зор посмотрел на Данияра, тот только улыбнулся, — вон твой пациент и то понял. Не знаю как у тебя получилось, но ты смогла звуки своего голоса превратить в чистую энергию.
— Бред какой‑то, — пожала я плечами, довольная, тем не менее, что меня похвалили.
Вечер прошел весело, тем более, что мясо было изумительно вкусным. А утром я застала Данияра уже стоящим на своих ногах. Он как раз пытался сделать пару шагов.
— Ты зачем встал, — накинулась я на него, подбегая и подставляя себя под его руку. Он усмехнулся:
— Вот ведь, пигалица! Ты думаешь, удержишь меня, если я грохнусь!
— Удержать не удержу, но падение смягчу. А тебе будет потом стыдно, что зашиб меня до смерти! Меня! Свою спасительницу!
— Ага! Хочешь, тебе памятник поставлю?
— В бронзе или серебре? Нет, лучше в золоте, посреди своей степи!
Данияр хохотал, глядя, как я выпрямилась, вздернула свою махонькую головку, сплела руки на груди и уставилась в светлую даль.
— Нет, ты лучше живой приезжай. У нас здорово.
Как‑то сразу мне стало не до смеха, я заставила Данияра лечь обратно на лавку и занялась домашними делами. Зор куда‑то ушел, по словам орка, опять телепортом. А мой пациент следил за каждым моим движением, заставляя то краснеть, то от ужаса сжиматься, представляя, вдруг он узнает мою тайну. А ведь она тут, недалеко. И как я забыла! Оставляем чужого человека одного в домике и не спрятали еще компромат. Я незаметно, будто так и задумано, перебрала бумажки на столе, аккуратно вычленив из них те, что написаны на русском, и свой портрет на листовке о розыске. Засунула все карман юбки, взяла чашку с грязной водой и вышла на улицу. Для бумаг я место давно присмотрела: в дупле дуба, который рос недалеко от домика. Там‑то я все и спрятала.
Когда подоспел обед, Данияр все‑таки настоял на своем желании быть самостоятельным и доковылял до стола. Ему становилось, действительно, лучше, раны практически затянулись, опухоль спала, что не могло меня не радовать. Суп был вкусным и пах копченостями: мне удалось отвоевать у мужиков кусочек мяса. Поэтому от добавки не отказались ни я, ни Данияр.
— Знаешь, — вдруг сказал он, — я тебя понимаю. Сложно доверять человеку, которого совсем не знаешь. Даже, если спас ему жизнь. Поэтому я клянусь, что никогда ни словом, ни делом не предам тебя! Пусть Первородный услышит мою клятву!
Я замерла, ожидая, наверное, грома с небес. Здесь не принято разбрасываться клятвами. Каждый, преступивший ее, страдал потом всю жизнь до своей скорой смерти. Как рассказал однажды Зор, слова, сказанные в форме с обращением к Первородному, оставляли пометку на ауре. А переступив через клятву, человек сознательно рвал свою энергетическую оболочку. И это вело к гибели. Поэтому слова Данияра меня испугали.
— Зачем ты это сделал? — прошептала я, глядя ему в глаза.
— Я не знаю, как еще успокоить тебя. Я же вижу, что тебе есть что скрывать, и мое присутствие тебя угнетает.
— С чего ты взял, что я что‑то скрываю?
Он усмехнулся:
— Ну ты даешь! Сама выдала себя с головой. Ну вот скажи: какой ребенок сможет грамотно и точно действовать в ситуации, когда на кону жизнь. Даже если он талантлив, даже, если все годы учился целительству, без опыта он бы растерялся.
— А может у меня опыт богатый? Может, я в деревне лечу всех, кого ни попадя?
— Ты хоть раз видела, как лечат медики?
Я неуверенно пожала плечами. Однажды наша знахарка приходила маме руку сращивать, когда та упала с лестницы. Разница очевидна. Лечением людей занимались маги, а они просто накладывали руки и призывали силу. Нет, лечебные травы использовались, но и они заряжались магией для большего эффекта.
— Вижу, ты осознала то, что сделала, — хмыкнул Данияр. — Ты — не медик, и учила разве что травы. Твои методы действенны при отсутствии магического дара, скорее всего, они совершенствовались из поколения в поколение. Но родители твои — простые крестьяне, да и Зор далек от врачевания.
— И какие выводы ты сделал?
— Да в том и дело, что никаких. И если ты мне не расскажешь, я, кажется, умру от любопытства.
Я задумалась. При наличии клятвы мне мой рассказ ничем не грозит. Если, конечно, умолчать о некоторых нюансах. А вдруг и он что подскажет, Зор ведь помог.
— Хорошо, я расскажу, но только для того, чтобы спасти твою жизнь, — я улыбнулась. — Это уже становится моей привычкой…
Он рассмеялся и внимательно на меня уставился. Захотелось пошалить.
— Я вампир, — выдала я замогильным голосом, — меня укусили тысячу лет назад и с тех пор я хожу по миру маленькой девочкой и пью кровь…
— Ага, — покачал головой Данияр, — пьешь… У своих родителей. Вот, кстати, еще одна странность. Они тебя не ограничивают в свободе…
— Мне уже стыдно, — тихо проговорила я и спрятала лицо в ладонях. — Это мое больное место. Но я же не могу им рассказать правду…
— А мне?
Я набрала полную грудь воздуха, будто собираясь нырнуть, и выпалила:
— Я не из этого мира. Там нет магии. И мне, действительно, не восемь лет… Ну… Конечно, психически и психологически. И я помню, что со мной было до моего рождения здесь…
Наступила тишина. Долгая. Прерывать ее не хотелось. Я встала и вышла во двор. Пусть уж сам все обдумает. Делать было нечего, я побродила по лесу и насобирала ягод, подобных нашей малине. А когда вернулась, Данияр крепко спал. "Вот и ладно, — подумалось мне, — пойду домой".
В следующие дни поговорить нам больше не удавалось. Зор завалил работой и меня, и Данияра, дабы тот разрабатывал мышцы. Повязки мы ему уже сняли, я вытащила нитки, которыми зашивала раны, шрамы, конечно, были, но со временем они станут незаметными. Зор притащил Данияру ворох одежды взамен его, разодранной волками и разрезанной мною. Я чувствовала, что приближается время расставания.